Марк аккуратно прикоснулся рукой к ее руке и вышел. Странно, но злости он не чувствовал.
В без пяти десять Роберт посмотрел на часы, поднялся с дивана, картинно откашлялся и громко сказал, стараясь перекрыть звуки играющей песни:
– Друзья! Через пять минут в честь моего сына на лужайке перед домом состоится фейерверк! После него мы сможем вернуться в гостиную и продолжить наш прекрасный праздник!
Это неожиданное сообщение было встречено радостными аплодисментами и восклицаниями «потрясающе», «невероятно» и «очаровательно», раздавшимися со стороны дам. Гости, похоже, были рады размять ноги и насладиться ярким зрелищем на фоне темного неба. Все стали подниматься и через французское окно по одному выходить в сад. Вдоль стены дома были уже выставлены плетеные кресла и стулья для тех, кто пожелал бы смотреть фейерверк сидя. Роберт вышел последним и опустился в ближайшее в нему кресло. Он заметил, что почти все гости предпочли постоять на лужайке, было занято только последнее кресло справа в ряду – в нем сидела Катрин, помахавшая ему рукой.
Свет в доме погасили и в саду наступила совершенная темнота. Луна еще не появилась и вокруг была ночь хоть глаз выколи. Вдруг раздался грохот. Какая-то женщина весело вскрикнула. В ответ засмеялись. Небо озарила первая вспышка – огромный переливающийся золотой цветок распустился над кронами деревьев, а затем искорки, составляющие его мерцающие лепестки, стали медленно опадать и потухли. Присутствующие не смогли сдержать восторга.
Роберт подумал, что при первом залпе складывающаяся в небе фигура всегда самая впечатляющая, к концу фейерверка от него устаешь и он кажется банальным, но первые залпы вызывают забытый детский восторг почти у всех. Прогремел второй взрыв и в небе образовались три разноцветных искрящихся объемных шара, постепенно превратившихся в гигантские хвостатые кометы, а потом на протяжении пяти минут многомерные образы непрерывно сменяли один другой. Зрители, задрав головы, неотрывно смотрели в небо, а Роберт при каждой вспышке пытался разглядеть лица гостей, это зрелище для него было куда интереснее.
Когда фейерверк кончился, присутствующие стали растирать затекшие шеи и делиться друг с другом впечатлениями. Понравилось всем. И всем хотелось поздравить Марка еще раз и поблагодарить его за действительно редкое удовольствие, однако того на лужайке не оказалось. Напрасно Катрин и Анна по очереди громко звали его по имени и приглашали присоединиться к гостям, а, по формулировке Катрин, не отсиживаться в кустах, но он, к немалому удивлению всех собравшихся, так и не отозвался. Роберт снова исполнил обязанности хозяина и пригласил гостей вернуться в дом продолжить вечер, что и было с очевидным удовольствием исполнено.
Когда массивные часы стали бить одиннадцать, Кора огляделась в сотый раз, но увидела все те же лица. Марка среди них не было.
Глава 3. Воскресенье 17 июня
Анна проснулась рано. За окном было светло и оглушительно щебетали птицы, но в самом доме было абсолютно тихо, а при таком количестве гостей это верный признак того, что все еще спят. Она взглянула на часы на прикроватном столике – шесть утра.
Сразу вставать не хотелось, поэтому она лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок с внезапно появившимся смутным чувством беспокойства, словно накануне случилось что-то важное, но спросонья она не могла сразу вспомнить, что это было. Она нахмурилась, восстанавливая в памяти события прошлого дня: гости, Катрин, ужин, Марк, Кора …
О, боже! Развод! Марк же хотел развестись! А потом … В памяти возникла его широкая спина в смокинге, белый воротник сорочки ярким пятном выделялся на фоне ночи во время сполохов фейерверка. Он быстрым шагом шел прочь, хотя представление только началось …
При этом ярком неприятном воспоминании она пулей вылетела из постели и в замешательстве остановилась посреди комнаты. Настроение испортилось. Что теперь будет? Может, сказаться больной, чтобы не выходить из спальни и спокойно обдумать свои будущие действия? Но глупо прятать голову в песок, да и выносить сочувственные визиты вежливости окружающих желания у нее нет. Поэтому, видимо, придется просто пережить этот день, как и многие другие дни до и после.
Она присела на упругий темно-фиолетовый пуф перед туалетным столиком и задумалась – когда их отношения с Марком разладились? И можно ли говорить «разладились» про то, что никогда и не было особенно слаженным?
Анна не была склонна анализировать свой брак – такой анализ, как она подсознательно чувствовала, принес бы больше огорчений, чем пользы, ибо в основе их отношений лежали не страсть или взаимный интерес, а забота о Лео. Если бы Лео не заявил о своем появлении так вовремя, сейчас она бы не сидела в этой комнате, в этом она была уверена.
Брак Марка с Марго был бездетен, и Анне казалось, что Марка это полностью устраивало. Однако после рождения сына Анна с удивлением отметила, что Марк очень привязан к мальчику – он готов проводить с ним часы и ничто в поведении младенца – ни крик, ни плач, ни внезапные перемены настроения не могли рассердить его или вывести из себя.
Их семейные разговоры по телефону и во время его пребывания в поместье вращались вокруг сына и быта. Как только очередной насущный вопрос решался, оба замолкали и погружались в собственные размышления, делиться которыми с супругом не требовалось. К счастью, растущий ребенок и большой дом требовали постоянных обсуждений, тем хватало, и поэтому казалось, что они находятся в постоянном диалоге.
Когда-то очень давно, три года назад, ей казалось, что с Марком она сможет быть счастлива. Довольно быстро выяснилось, что это не так. Возможно, ей мешала собственная тревожность. Анна не знала, Марк ли был ее причиной или с любым мужчиной она бы чувствовала себя схожим образом, но одно она знала точно – у нее была хорошая, пусть и не безоблачная жизнь. А у кого она безоблачная?
Молодая женщина подошла к окну и отодвинула занавеску. Минут пять она стояла и ни о чем не думая смотрела на такой родной пейзаж – зеленый луг перед домом, озеро вдалеке и белую беседку. Потом она развернулась и пошла в душ. Может, она и повела себя неправильно, но это еще не повод впадать в уныние. У нее осталась пара козырей в запасе.
Ранним утром 17 июня Роберт, который уже много лет мог ночью спать только со снотворным, сидел за письменным столом у открытого окна в своей комнате и карандашом делал заметки. Всего пару лет назад он вдруг с необычайной ясностью понял, что все в этом мире конечно, включая и его собственный путь, поначалу казавшийся бессрочным. Тогда он и решил написать что-то вроде мемуаров, хоть и стеснялся называть свой труд этим высокопарным словом.