Да, изменился сильно, ничего не скажешь. Из бездонного в своей чистоте колодца на него с любопытство смотрело неведомое существо, к облику которого он пока не сумел привыкнуть. Хоть он и познакомился с этим вторым Я ещё в Океанесе, и прожил с ним в обнимку немало дней, да ещё и привёл частичку его сущности в этот мир, но…
Широкая и свободная больничная пижама соскользнула было на зелёный ковёр, но Куко подхватил её, смял в неряшливый комок и запустил подальше, прямо под стебли Леаден, дабы серая и невзрачная ткань не портила весь вид.
Щелчок затвора фотоаппарата за спиной заставил немного вздрогнуть, и повернуть голову. Словно оптический прицел винтовки на него смотрела труба с линзами, а Елена снова и снова жала на кнопку, без суеты, но щедро забивая карту памяти новыми и новыми снимками – потом отберёт лучшие.
Фотографии давно стали для женщины не просто символом прошлого, когда она ещё девчонкой перекидывала шаткий мостик между повседневной жизнью человека, и странным миром Великой Реки, которая в каждом погружении брала с неё законную дань. В этом деле нет мелочей: любой, самый незначительный поворот головы, тела, положение источника света, расположение теней под ногами, любая мелочь может либо безнадёжно испортить снимок, либо сделать его шедевром, пусть и не мирового значения, но твоим несомненным успехом.
– Я себя немного стесняюсь, – признался Куко, склонив голову, разглядывая ноги, и вытянутые вниз, с повернутыми ладонями руки, – Такое впечатление, будто на мне надеты колготки и перчатки.
Действительно, короткая шёрстка двумя тоненькими полосками начинала бег между фалангами большого и указательного, и следующей пары пальцев, быстро распространялась на весь охват руки, и обрывалась только после локтевого сустава. С ногами было то же самое, только шерсть была не соломенно-рыжей, а тёмной, почти чёрной, поднимаясь немного выше колен. Только левая рука, заимствованная у своего куратора осталась такой, как прежде, и перчатка жёлтых оттенков на ней была настоящая.
– Очень красиво! – Не разделяла его сомнений Ворожейкина, припав на колено, снова целила объективом, – Закинь руки за затылок и потянись, чуть согни левую ногу, но только чуть.
Лис очень старался не перебрать с артистизмом, больше делая ставку на вполне естественные, без рисовки, позы, и именно потянулся, выгнулся, разминая затёкшие мышцы спины.
– Отлично, – едва слышно прошептала куратор, до конца не веря, что такие прекрасные кадры сами лезут в руки, – Чуть повернись.
Она постоянно давала команды, как стоять, как и куда смотреть, а Куко беспрекословно выполнял – куратор очень здорово поднаторела в непростом искусстве игр со светом и тенью, и лучше не спорить.
– Теперь повернись лицом.
Вот тут кицунэ немного замялся, но Елена только улыбнулась на его смущение:
– Да перестань! Мы же взрослые люди!
Он повернулся, руки завёл за спину, и сцепил над хвостом. Ворожейкина секунду посомневалась, находя снимок через чур откровенным, хотя открытый эрос не считался чем-то непристойным, или запретным, но всё же решила сделать как есть – в конце концов, можно кое что и не показывать посторонним.
– Так хорошо, – она перемещалась по окружности, метрах в трёх от эволэка, и через рваные интервалы щёлкала затвором – трудно сказать, вот так с ходу, какой из ракурсов будет лучше, потом в спокойной обстановке легче выбрать наиболее удачные снимки.
– Теперь сядь, ноги под себя, – продолжала она дирижировать, – Вперёд тело, колени чуть раздвинь, руки между ног.
Она покинула позицию для съёмок, и уже своими пальцами касалась головы, спины, выставляя пусть и заметно похудевшее, но гармонично развитое тело, в нужную позу. Удовлетворившись полученным результатом, она вернулась на место, и снова вскинула фотоаппарат.
– Блеск! – Снова и снова раздаются щелчки, но этого показалось мало, и Елена решила придать ещё больше выразительности лицу и глазам, – Эрекции ещё не было?
Куко вспыхнул, и женщина блестяще поймала этот момент, зафиксировав сложную гамму эмоций.
– Нет, пока не было, – довольно спокойно ответил он.