И когда младший Легушев вышел, старший без обиняков сообщил Владимиру Никифоровичу, что тому пора на пенсию, поскольку молодым – везде дорога. А за эту уступку начальнику цеха была обещана квартира для его сына.
Владимир Никифорович размышлял только для вида. Так или иначе, ему пора было на покой. А тут еще можно было получить выгоду – да еще какую!
Ударили по рукам, и Владимир Никифорович удалился с завода. Колесики отдела кадров прокрутились четко, вытолкав наверх Владлена Всеволодовича.
И, может быть, катастрофы удалось бы избежать, вспомни Владлен о Лефтерове, верни того в кабинет заместителя. Но нет: на почтамте была отбита телеграмма, и в город примчался типус со странной фамилией Крик, который с быстротой молнии был оформлен на заводе и занял место в бывшем кабинете Аркаши.
Положим, Старику Легушева-младшего запросто могли навязать. Старик был в неплохих отношениях с Кочурой, но и ругаться с секретарем обкома тоже не следовало. Но зачем он согласился принять на работу этого хлыща – для Аркадия оставалось загадкой.
Сам же Легушев переместился в просторный начальственный кабинет, где произвел лишь малейшую перестановку, что говорило о следующем: в нем он задерживаться надолго не намерен.
И, верно, все снова могло сложиться иначе.
Но не сложилось.
Глава 24
На заводе чуть не со дня его основания водились собаки: дворовые Найды, Шарики, Жучки, довольно схожие меж собой.
Чумка косила их. Владельцы частных домов забирали умилительных щенков к себе. Но, не имея естественных врагов и иных занятий, плодились собаки еще быстрей. Сбивались в стаи, населявшие заводские пустыри. Будили охрану лаем, гоняли кошек, живущих меж трубопроводами и зайцев, которые забредали за заводской забор. Но на рабочих не нападали, а те ответно не трогали псов, заводили среди них любимцев, которых подкармливали.
Старик бродячих собак не любил, и по его приказу дважды в год устраивал отстрелы. Но предупрежденные Аркадием, рабочие обычно прятали питомцев или же цепляли им на шеи самодельные ошейники.
Но в этот раз получилось иначе – вызванные Легушевым стрелки были неожиданностью. Они вышли из неприметной «буханки», их малокалиберные винтовки казались почти игрушечными. Однако же, как оказалось, они вполне успешно несли смерть.
Собаки особо не прятались, не ожидая от людей подобной подлости. Шум завода заглушал выстрелы. А стрелки карабкались на эстакады, поднимались на парапеты и оттуда, словно боги, разили своих жертв.
Когда кровавое дело было сделано, рабочим велено было убрать и зарыть падаль. Суровые мужики рыдали, закапывая своих любимцев.
Конечно, расстрел не уничтожил всех дворняг: уцелели кутята, лишившиеся своих сук, выжили псы, по своим собачьим делам покинувшие временно завод. И, оплакивая свои потери, уцелевшие псы выли едва ли не неделю к ряду.
– Ты мог бы предупредить?.. – спрашивали у Аркадия, который обычно и вызывал стрелков.
– Да я-то откуда знал? – отвечал Аркадий. – Нынче через нового начальника вызывали.
–
Собак, конечно, было жаль. Жил бы Аркаша на поселке, он бы непременно забрал в дом какую-то Найду, сколотил бы будку, сажал на цепь, порой водил бы гулять на речку.