– Хотите отвезти меня в тюрьму, – затряслась в ознобе Алена.
– Являясь частным детективом, – объяснил я, сажая источник слез на заднее затонированное сиденье, – я не имею права никого задерживать. Предлагаю пообедать там, где за эспрессо полтысячи просят. Наверное, в харчевне пусто, есть отдельные кабинеты, там и поговорим, зная, что никто из ваших любопытных коллег нас не увидит и не услышит.
– Не хочу в тюрьму, – зашептала Алена, – я готова на все, прямо тут, на сиденье, только не в тюрьму! Петька говорил, какие там порядки.
Я сел за руль.
– Алена, вы сериалы любите?
– Да, – прошептали мне в затылок.
– Как в них сцены задержания выглядят?
– Хватают человека, в машину запихивают, – сказала спутница.
– Не совсем так, – возразил я, тормозя у ресторана, – сначала полицейский обязан сказать: «Вы имеете право хранить молчание…» И так далее. Вспомнили?
Алена кивнула.
– Разве я говорил такое? – спросил я.
– Нет, – прошептала глупышка.
– Следовательно, вы являетесь свободным человеком, – улыбнулся я, – можете хоть сейчас уйти. Но, на мой взгляд, лучше выпить кофе с пирожными, а уж потом идти. Наверное, в «Траттории» вкусные десерты.
– Очень, – прошептала девушка, – я один раз пробовала. Только они нечеловечески дорогие. Я себе позволила один эклерчик в день рождения. Так на него все мои деньские деньги ушли!
– Деньские деньги? – удивился я.
Алена улыбнулась.
– В месяце тридцать одни сутки. Так?
– Не во всех, – возразил я, – в некоторых по тридцать, а в феврале двадцать восемь, в високосный год на день больше.
– Я считаю, что тридцать один день, – затараторила спутница, – так мне выгодней. Получаю зарплату, отдаю деньги за коммуналку, телефон, интернет. Остаток делю на тридцать один. Получаю сумму, которую могу потратить за один день. Если их тридцать, то у меня потом получается денежный запас. Я его коплю. Вот недавно приобрела сумочку на собранное.
Алена показала мне свою торбочку из искусственной кожи.