– Я бы ему и собаки своей не доверил, – отвечал тот.
– У меня к нему какая-то инстинктивная ненависть.
– А я его презираю.
– И все-таки мы к нему несправедливы, – продолжал я.
– Ах, боже мой! Послезавтра он может стать такою же знаменитостью, как и актер Воланж, – заметил сосед.
Господин де Калонн указал на хирурга жестом, который, казалось, говорил: «По-моему, это человек занятный».
– А вы что, тоже видели во сне королеву? – спросил его Бомарше.
– Нет, я видел целый народ, – произнес он с пафосом, который заставил нас улыбнуться. – Я лечил тогда больного, и на следующий день мне предстояло оперировать ему бедро.
– И вы обнаружили этот народ в бедре вашего больного? – спросил г-н Калонн.
– Да, – ответил хирург.
– Какой он забавный! – воскликнула графиня де Жанлис.
– Меня немало изумило, – сказал оратор, не обращая внимания на возгласы присутствующих и засовывая пальцы в карманы штанов, – что я нашел себе столько собеседников в этом бедре. Я умел входить к моему больному совершенно особым образом. Когда в первый раз я забрался к нему под кожу, я увидел там целый рой крохотных живых существ, которые копошились, что-то думали, о чем-то рассуждали. Одни из них жили в теле этого человека, другие в его сознании. Мысли его тоже были самостоятельными существами; они рождались на свет, росли, умирали; среди них можно было встретить больных, здоровых, веселых, грустных – словом, у каждой из них было свое, ни на что не похожее лицо. Существа эти сражались друг с другом или друг друга ласкали. Были и такие мысли, которые вырывались наружу и уходили жить в мир идей. Я понял тогда, что существуют две вселенные – видимая и невидимая, что у земли, так же как и у человека, есть тело и душа. Вся природа открылась передо мной. Я ощутил всю ее необъятность, едва только глазам моим предстали эти мириады живых существ, которые, где вперемешку, а где разделившись на отдельные виды, заполняют наш мир, являя собою повсюду одну и ту же одушевленную материю, будь то глыба мрамора или сам господь бог. Какое это восхитительное зрелище! Словом, вся вселенная была там. Когда я вонзил нож в это пораженное гангреной бедро, я уничтожил тысячи таких тварей. Вам смешно, сударыни, слышать, что и вас тоже вот так поедают живьем.
– Пожалуйста, без личностей, – сказал г-н Калонн. – Рассказывайте только о себе и о вашем больном.
– Мой больной, приведенный в ужас криками этих микроскопических существ, попросил меня прервать операцию. Но я не стал его слушать, сказав ему, что эти вредоносные твари проникли далеко вглубь и гложут его кости. Не понимая, что я хочу ему только добра, он пытался вырваться, и мой нож впился мне в бок.
– Он не умен, – сказал Лавуазье.
– Он просто хватил лишнего, – ответил Бомарше.
– А знаете, господа, ведь мой сон не лишен смысла! – воскликнул хирург.
– Ох, ох! – простонал Бодар, пробуждаясь. – Я ногу себе отсидел.
– Сударь, – шепнула ему жена, – ваши твари сдохли.
– У этого человека есть свое призвание! – воскликнул мой сосед, который в продолжение всего рассказа не сводил своего бесстрастного взгляда с хирурга.