Все случилось летом

— О чем тут говорить — на двух мужчин такая капля! — Арк небрежно махнул рукой на бутылку, и отец, соглашаясь с ним, кивнул.

Вначале Мика наблюдал за отцом, раскрыв рот от удивления, но понемногу ему стало скучно, он беспокойно топтался вокруг стола, становясь то с одной стороны, то с другой. Правда, Арк своему маленькому гостю дал конфету, которую выудил из кармана брюк. Прежде чем отдать ее Мике, он своим кривым и жестким ногтем сковырнул с нее прилипшие соринки. Конфета была вкусная, мятная, но скоро и она надоела, и, вынув изо рта обсосанный комочек, Мика завернул его в уголок платка.

Интересней стало, когда Арк опять затянул песню про белую лилию в омуте. Но теперь, как ни странно, ему подпевал отец, и это было ужасно потешно, потому что каждый тянул на свой лад. О белой лилии Мика готов был слушать всю ночь, но так как рано или поздно всему приходит конец, пришел конец и песне, да и бутылка была пуста. На этот раз отец простился по-настоящему, и Мика уже за дверью разглядел, как Арк тяжело сел на стул, провожая их невеселым взглядом.

На улице уже зажглись фонари, и окна домов тоже светились. По обеим сторонам тротуара тянулись высокие сугробы, проход был узкий, и отцу с сыном приходилось уступать дорогу прохожим. Мика шагал то впереди отца, то сзади. Когда ему удалось пристроиться рядом, отец спросил:

— Ты куда это запропастился? Я уже начал волноваться, думал, с тобой что-то случилось.

— Я очень торопился, — ответил Мика, — только у меня медленно получалось.

— Страшный ты растяпа, Мика. Все-то у тебя получается не так, как надо.

Мика сунул руку в карман отцовского пальто, так было удобней идти.

— Папа, ты сам учил меня не употреблять таких слов — «страшила» и «страшный».

— Вот видишь, Мика, насколько заразительны твои дурные привычки. Как же нам быть?

— Что ж теперь делать, жить-то надо, — серьезно ответил Мика, про себя подумав, что присказку эту он перенял от Тедиса, а Тедис, наверно, от своей бранчливой мамы.

Подойдя к дому, Мика вынул руку из отцовского кармана. В голове теснилось множество мыслей, и он спросил:

— Папа, а кто дяде Арку в бане потрет спину?

— Кого-нибудь попросит. А что?

— Все-таки у него было очень жутко.

Отец не ответил, только на мгновение прижал к себе сына. А Мика все расспрашивал:

— А если бы я не сходил к дяде Арку, а застрял по дороге с Дацей или Бегемотом, ты бы очень рассердился?

— Очень.

— А дядя Арк давно позабыл, что я угодил в него снежком. Насилу вспомнил. И ему совсем было не нужно, чтобы я пришел просить прощения.

— Возможно, Мика, ему и не нужно. Но прежде всего это нужно было тебе. Понимаешь?