— Интраназально.
— Сколько?
— Два куба.
— Зараз?
— Да. Он пришел в себя и начал ругаться.
Так всегда и бывает. Обламываешь им кайф, и начинается абстиненция. Это больно. Поэтому и не стоит перебарщивать с налоксоном. Нужно дать ровно столько, сколько требуется, чтобы пациент задышал, но не очнулся. Иначе получается как в этот раз. Но если останавливается сердце или дыхание, тут уже не до расчетов.
— Где мой телефон, ублюдки?! Я сейчас адвокату позвоню! Он вас засудит! Всех до единого!
— Пожалуйста, ремни и службу охраны. Меня зовут доктор Стил. Рада знакомству.
Пациент, удерживаемый парамедиками, посмотрел ей в глаза и плюнул. Плевок попал ему же на щеку. Эмма утерла те немногие капли, которые до нее долетели.
— Как вас зовут?
— Сука!
Кто-то рассмеялся.
— Сомневаюсь, что это в самом деле ваше имя. Как себя чувствуете?
Она проверила пульс, прощупала живот и подумала, не послушать ли легкие.
— Наденьте ему маску и принесите ремни. И желательно на этой неделе, а не на следующей!
— Отпустите меня, сволочи! Вы не можете меня здесь держать! Я свои права знаю!
— Мы вас выпустим, как только убедимся, что вы в безопасности.
В ответ последовал новый поток отборной ругани.
Эмма была рада, что он хорошо дышал, ругался вполне членораздельно и на вид не имел никаких повреждений. Вернувшись к столу, чтобы отдать распоряжения, она вспомнила: Тейлор пропала. Проверила телефон. Два пропущенных звонка: один от Виктора, другой — от Эмбер.