И снова долго не могла уснуть Жамилят: вдруг так остро захотелось увидеть сына, хоть на минуточку увидеть его и прижать к себе. «Какой же ты у меня молодец, Ахмат!» — счастливо улыбалась она. Когда же она теперь увидит его? Не скоро. Только зимой. А возможно, и поздней осенью, если удастся вырваться в столицу, в управлении сельского хозяйства ей обещали путевку на ВСХВ, не упустить бы такого случая.
А на следующее утро — в путь, в Сухую Балку.
Поля уже не такие зеленые, как прежде, а с нежной желтизной. Скотоводы уже начали свозить сено со склонов Большой Поляны ближе к фермам. Совсем скоро настанет пора убирать картофель и кукурузу.
Будто угадав ее мысли, Харун заметил:
— А кукуруза в этом году хорошая. Никак не скажешь, что пересеивали в начале июля.
— Ибрахим недавно говорил: по сто пятьдесят центнеров с га уберем, не меньше. И на силос хватит, и на зерно.
Когда повернули вверх по Сухой Балке, послышался серебристый голосок горной речки, пахнуло сеном — по склонам балки, у самой опушки леса, полным-полно копен. Сердце радуется, когда смотришь на них.
А вот уже издали видны отары овец, как хлопья пены, растеклись по крутым склонам.
Но до них еще далеко.
Харун изредка поглядывал на Жамилят. Лицо в обветринах, в уголках глаз залучились морщинки. Когда приехала в Большую Поляну, выглядела куда лучше, ухоженной, что ли. Скоро год, как она тут, и этот год дался ей нелегко. Да и не только ей... Она как бы по-новому заставила взглянуть людей на свою жизнь. А сначала не многие верили, что она, женщина, способна все перевернуть в колхозе вверх дном. Амин, секретарь райкома, — не верил, Али тоже не верил, да и он, Харун, если откровенно признаться, сперва сомневался... А теперь многому научился у своей старой подружки Жамилят — спокойствию, хладнокровию в сложных ситуациях, уравновешенности, уверенности в своих силах. Такая любого районного руководителя за пояс заткнет. Натура у нее прямая, без обиняков называет вещи своими именами. Конечно, такой прямотой у многих расположения не сыщешь... У Амина, например. Но колхозники теперь за нее горой стоят. В этом-то ее и сила.
Скрипнули тормоза.
Харун первым вышел из машины. Он не раз бывал в этом месте. Под навесом, открытым со всех сторон, работали стригали. Но гула моторчика сегодня не слышно, стригали работали вручную. Пот с них градом, никаких разговоров. Только слышен металлический звон овечьих ножниц: «Чах-чах! чах-чах!»
— Пусть спорится ваша работа! — поприветствовала Жамилят стригалей, войдя под навес.
Раздались возгласы:
— Спасибо!
— С приездом!
— Добро пожаловать!
Те, кто закончил работу, дожидаясь, когда приведут очередную овцу, встали и окружили приехавших. Вперед протиснулся Керим:
— Рад видеть тебя у нас, Жамилят.
Харун сурово сдвинул брови: