То «заика», то «золотуха»

Девочка моя

(Cover — Вера Брежнева)

Девушка стоит босиком на причале со сброшенными кедами рядом и подмерзает с утренней росой и зарёй, в лёгкой дымке и тумане — на фоне только-только проклюнувшегося-поднявшегося самой малой своей частью над водой солнца! Сзади неё — не спеша идёт и подходит женщина старше её; хоть и с теми же ещё тёмными волосами, пусть и короче; обнимая спины: прижимает к себе и почти укутывает её в и собой, как и своим же вязаным кардиганом, сетуя параллельно на порой и пере-, а там и излишнюю влюбчивость её, «терпение», доверие не тем и… «не тому»; не говоря уж и за тотальное неумение выбирать и «выбрать» верных людей — подле и рядом с собой, что и как раз таки, сами и одни, лишь пользуются ей, без того же взаимного или уж и хоть какого-то ответа, если уж и не полного отказа от них: выпивают же, разбивая затем уже и пустой сосуд! После чего разворачивает — и прижимает вновь к себе, укутывая уже и полностью в кардиган и «собой» же поверх; но и тут же вдруг картинка меняется и… уже мужчина на месте неё, гораздо и старше их обеих, греет девушку кофтой, собой и… своим вновь забившимся сердцем, шепча, что и на- и всегда будет рядом, близко… и даже «ещё ближе»: и не где-нибудь, с кем-нибудь — везде, всюду и… прямо с и в ней самой, здесь и сейчас… и навечно; тут — в её же сердце! И, конечно же, знает, что нужно уже что-то решать и куда-то идти; «туманная дымка» уже и так сгустилась за спиной; и… всё же просит: не бояться, верить в и себе; говоря затем ещё и то, что она всё сможет, если только «истинно» захочет: «Главное — не разбейся, моя девочка!». И тут же уже и совсем развеивается-рассевается — в том же самом дым-тумане позади себя, за которым уже стоит и маленькая девочка, всё с теми же волосами; но уже и гораздо длиннее, чем у обеих, него и… запутаннее, кудряве-курчавее; и с мишкой в руках! Девушка поднимает свою обувь, поправляет кардиган и подходит к ней, опускаясь на корточки, затем на колени и, убрав всё лишнее сейчас из рук, утирает её слёзы — своими большими пальцами, словно бы и ветром, будто и вовсе — не имея оболочки, да и что может вот-вот раствориться, исчезнуть на глазах: настолько — мягко и нежно. Малышка же — смотрит перед собой, как и взрослая, вот только и: последняя — её видит, а первая — нет! Но вот и окончательно поднимается, встаёт солнце и, словно бы и напитав вторую энергией, заполняет собой её полость и контур: как светом и цветом, так тенями и оттенками… И вот уже и маленькая — видит её; как и та же всё — её! «Без папы — трудно!.. Тем более — и в таком её мало-осознанном возрасте. А смириться — с его «предательством», узнанным в дальнейшем, ещё труднее! Не говоря уж затем и за пересмерть «пра-», «деды»; и «недо-» — матери: при «любом» возрасте! Так ещё и с «созависимостью» — «-мачехи»; и… «абьюзом» — «мать-и-»!.. Вообще же — практически невозможно. Но!..». Но она — справится. Из опыта же уже и своего — знает!.. Сможет. Пусть и помнит ещё всё — до мелочей, вызубрив и буквально: одного — по фотографиям с ней на руках и съёмке их уже с матерью венчания, подглядев почти «из-за угла», прям как и когда чуть ранее чёлку же себе сама отрезала; додумалась же, помешала она ей; как и та — кому-то ещё; на деле же и всё так же, как и она же сама уже «Никто»; «Никому» показывать эту самую кассету; ещё б концерт Любэ поставила, записанный с переменным, но успехом или и вовсе — всё те же самые «голые фотки» ей предоставила, «компромат» же прям на века; а других — и по видео похода за грибами и рыбалки; просыпаясь в кошмарах и после снов с ними — в слезах. Желая повторить!.. А там — и вернуть. Не «навсегда»! Только бы — ещё минутку. Час. День и так… Нечестно! И как же в этом — они с ней были похожи: больше же, чем и… сейчас! И уже она, взрослая, обещает быть рядом: помочь и… подсобить, поддержать… с- и удержать, если будет надо; как и отпустить, если захочет! Что она и просит, а другая, в свою очередь, и делает, правда, и не до конца пока ещё исчезая, как прошлая, старше их обеих, выходя с ней на руках и всё так же с обувью через дым и туман — на развилку одной дороги: где одной — направо и… «по разуму»: в уже задымлённое прошлое-настоящее; другой же — налево и… «по сердцу»: в ещё туманное настоящее-будущее! Но даже и так, распрощавшись и расставшись сейчас и здесь, она обещает малышке, что та не будет одна — со всем этим новым, лишь и хорошо забытым-сокрытым — до поры и до времени, старым; как и она же сама: «Ни одна — не одна»! Но и выбирать, как и решать же вновь, конечно, ей: куда и зачем — идти; за чем и кем… Пусть даже — и не за ней. Если уж и точно — не с ней! От- и опускает её, оправляя её платьице и «дурацкие с приветом из детства» застёжки-крючки на её туфельках, в виде буквы «a» в обе стороны или ещё «G», и смотрит затем сквозь туман: куда практически и тут же срывается, убегая, малышка, пропадая с глаз! Туман — её поглощает. А там — уже встречает и её же отец: как и «отец» — второй. И та же «старшая», «женщина»: как «мама», «вторая»; и «мелкая» же сама — в дальнейшем. И двое же мужчин, «старше» первого, следом: как «пра-» и «деда» соответственно — и для обеих же! Хоть и для «малышни» — скорее уже и именно: «пра-пра» и «пра-». Если она, конечно, «сестра»!.. А не «как». Или: «да»?.. Взрослая разворачивается, чтобы уйти и пойти своей дорогой, дав возможность и той — про- и жить свою жизнь: пусть и ещё немного с прошлым в… прошлом же. Но!.. И она — уже и так пожила. Так ещё и не имеет никакого права — отбирать эту ностальгию у неё!.. Так и не заметив принимающих и лишь одного понимающего взглядов — в спину и вслед! Но и резко же останавливается-стопорится, чувствуя, как её обхватывают маленькие ручки и за ноги, прижавшись… сзади них! Оборачивается. Опускает взгляд вниз!.. Малышка — держит её с медведем, уже и подмышкой, со слезами на глазах: боясь у- и потерять уже и не столько его, сколько ещё и её… навсегда! Затем смотрит над ней и чуть вперёд, видя всё те же — улыбчивые силуэты. Подталкивающие. Соединяющие их!.. «Чтобы ни случилось — лишь они были, есть и будут друг у друга!». Не раз- и отделимые. Как сёстры. Как… тело и душа. Как время и пространство! Поднимает вновь малышку на руки — и уже с ней идёт; после того, как и связав шнурки кед между собой, забрасывает их на ближайший столб и провода; но и не сквозь дым, да и не прям туман, что-то… среднее: туда, где и всё так уже «призрачно-…», но и всё-таки «-ясно»! А дым-туманная стена — идёт близко, рядом и следом, по пятам, держа и такие же почти руки; ведь и всё же ощутимые; по оба плеча девушки, проходит сквозь призрачность и… растворяется! За спиной — никого. В руках — пусто. Малышка же — держит и «держится» внутри! Не сестрёнка же. Скорее: копия. Маленький ещё оригинал. Как и она же — средненький: пусть уже и «взрослый». Но ещё же — не мама. Как и почти — те трое, кого уж не вернуть! Три слона на трёхтонном ките, как и трёхпалубный корабль-платформа: для неё, планеты и… мира-войны; в этой ненависти-любви и… жизни-смерти!

Быстрые движения

(Cover — Винтаж & Red Max; «AM-A-S» — «Золотыми Рыбками» / МакSим; «Бункер», 2011 г., Колумбия, Испания, Режиссёр — Андрес Байс, сериал «Дневники вампира», 2009–2017 гг., США, Создатель — Джули Плек, Кевин Уильямсон)

Девушка приезжает на выходные в «лесной домик» со своим парнем, чтобы отдохнуть, а заодно ещё и познакомиться с хозяином его, его же старшим братом, «Пока младшенький — прозябает в городе», и его же «пассией»: что и практически сразу же не нравится ей; и главное — это взаимно! Ведь и в противовес же всё ей — та слишком «открыто» и откровенно, развязно себя ведёт: что на людях, что и в принципе! Но и, когда под ночь будто бы и невзначай интересуется об этом у младшего и своего же парня по совместительству, в ответ получает, что: так было — не всегда; и что она была — «лучше», но потом её будто подменили, что-то в ней перемкнуло и!.. Что вот он, а теперь вот ещё и она, будут вынуждены лицезреть и терпеть «это» — весь уикенд; не говоря уж и о том, что и как раз таки старшему — «всё» нравится! На что уже и она отвечает-отмечает, что: и тоже ведь — «не больно», подметив сразу же; при всей своей нелукичности, а скорее и именно «интересе и внимательности»; какую-то странную «грусть потери» — в его глазах: маска «маской», а душа-то «по ту сторону» — не врёт, чувствует подвох и неладное, если уж и не «подмену», но и, не имея возможности пока доказать, лишь терпит всё это, как и тело. Как — и они же сами! «Последнее время — они много ссорятся. С кем ни бывает!.. Помирятся». Но и тоже ведь — так себе факт и аргумент: он же уже думает — не о «расставании на время», а о «расходе капитально»; не та же — та, «не та»! Ну а, когда ночью ещё и встаёт, чтобы спуститься на первый этаж, в кухню и попить, убеждается в этом и сама, чуть ли и ни разбивая ещё и стакан об пол, только и сейчас же особо подмечая, какое, на самом деле, количество и качество у них по дому развешено зеркал, в темноте и при свете-отражении от их поверхности луны — из окон рядом и меж: зеркальные стены из прошлого и кабинета же хореографии — уже не кажутся ей такой уж «хорошей идеей для расширения пространства». Но и не только же — из-за этого! Как и не из-за своего в них — размноженного отражения: будто и на аттракционе «Зазеркалье» или «Кривые зеркала»! Видит же и почти точную копию — девушки старшего!.. Вот только — и куда хуже и… именно «выглядящую», «кажущуюся»: будто увядающую и исчезающую — с каждой секундой. И, поначалу же даже, не верит, что такое вообще возможно и может быть — без наличия оного же тела и где поблизости; а потом вспоминает её, так сказать уже и, «тёмную часть» — и всё встаёт на свои места, если уж и пока лишь только «не возвращаясь на круги своя», «заместительство»! И пытается тут же — разговорить её. Но и на что она же уже сначала никак не реагирует, будто и впрямь уже мертва; а после и вовсе отвечает, что: с этим — уже ничего не поделаешь, времени много — прошло-ушло и… хоть она ещё и жива… но и тоже ведь — ненадолго: зеркала доделают — то, что начала та; повесив их сначала тупо — для её же «вуайеризма», так ещё и с возможностью прямо-таки и «притягивать» её взгляд к тому «лиходейству», что та периодически творит с ним и… ней; а после — и чтобы до- и вытянуть её энергию себе; она так больше — не может! И девушка решается ей помочь, взяв за основу эти самые зеркала, оставив лишь одно и у камина: где как раз и лежала она и любил сидеть задумчиво он, с бокалом виски и по вечерам, хотя бы и чтобы оставить — её же; а там и ту ей же — для личной Вендетты. И бьёт их, одно за другим, на следующий день, пока те трое разъехались по своим заранее отведённым и разделённым делам, чтобы сообразить шашлыки на заднем дворе, пока она же разбирается с посудой и минимальным обустройством беседки, без таскания тяжестей, заранее предупредив «отражение»: не подходить к ним близко. А она же, в свою очередь, весь процесс-действо — так и лежит неподвижно: куда уж и больше-то — не двигаться! Ну а когда же они возвращаются — списывает это «на излишнюю отражаемость и страх банально лишний же раз мимо них проходить»: ночью и единожды — хватило! На что и сразу же получает в ответ и от той же всё «копии»: «А что, боишься, что твоё же отражение — тебя подведёт? Или кого-то ещё и помимо — увидеть?!». Не отвечает. Лишь — следит за реакцией. Ей — плевать!.. «Новые — закажет». Почему — не сработало? Всё же — разнесла! Лезть же по пудреницам и ванным — не вариант; да и слишком «мелко» — для той! А потом подмечает, что та так и вьётся, не хуже и самой настоящей подколодной змеюки, около старшего, и не из зависти, а уж и тем более ревности, в принципе, не боясь, что отберут, а что сам уйдёт — и именно в такие моменты из него уходит печаль: она — отражается в нём и… питается негативом, как и тот ещё энергетический вампир! И вот — как быть?.. Глаза его бить — такой себе сюр. А значит!.. «Значит», надо показать ему и лично то, что скрыто — той же. И, уговорив при следующей же их уже и крайней поездке-проходке за «добавкой алкоголя», взять своему парню ту, из-за своего же «временного недомогания» и пока старший решил немного вздремнуть перед вечером, при его подъёме — тут же тащит его к единственно оставшемуся зеркалу в гостиной; пока ещё новые, как заказ, в обработке; и что ещё «на всякий» перед этим — и тёмной тканью же завесила, сохраняя «легенду» за собой и… ней; так ещё и «запрещая питаться» таким образом — «тьме» же, иначе — переводя на себя-неё же: при сплошь и рядом «тёмном же кубе» — по ту сторону; и лишь одном «светлом пятне» — в нём; за которым и всё ещё лежала та: прося присмотреться — «лучше». И, так бы она про- и лежала дальше, до и своей кончины же как минимум, если бы ни услышала его голос вблизи, буквально: что и рукой подать; и её же — ей протянуть! Тут же резко развернулась и столкнулась взглядом с ним, с «самим» ним и по ту сторону его же всё глаз, что будто и враз же так же затем «пробудился» вместе и за ней, словив ту ещё её-их искру и ответив такой же взамен: взаимно и в ответ! Шок же его, теперь и телесно, длится недолго!.. Ровно до того момента, пока не возвращаются его брат и… «не его». Недостатки «недостатками» и веснушки «веснушками»!.. Но и это же уже — целая злокачественно-неоперабельная опухоль, которую нужно вырвать; а и для начала — разбить грань и барьер: между ней и ним! И, подхватив ближайшую к нему этакую ещё и её же «вазу», а и точнее «кальян», что так ведь и, вправду, не вписывался и «не вписался» в его-их интерьер, швыряет её в зеркало, под женский визг той сзади и девичий резкий вдох её и напротив: что и словно бы целую вечность была без него и… «него»! И, стоит последнему осколку отскочить от пола и разбиться на ещё более мелкие, как по ту сторону рамы разверзается бездна и девушка перед ней только и успевает, что выпрыгнуть из рамы, за- и вытянутая буквально его же всё руками и наружу, чтобы и затем поменяться местами с… собой же, но другой; в то же время, пока и в неё же влетает… «она» же: за- и цепляясь, как и она же сама чуть ранее, на последних секундах — за раму и ещё неё. И тогда уже младший брат подключается — и разжимает её пальцы: и она, сорвавшись, исчезает. Как и не бывало!.. Остаётся — лишь пустая рама. Как и после — остальных! Но, и не успевает «новоприбывшая» начать радоваться, как почти что и теряет сознание: благо троица вновь резко подскакивает — и удерживает её от падения, уже и сами с облегчением выдыхая. «Чтобы спрятать и «спрятать-ся» — положи на видное место?». «Больше не буду объективизировать — свою тёмную сторону! Отныне — лишь: сублимация!.. И только — в сопровождении же света!».

Маленькая девочка

(Cover — Гузель Хасанова)

В попытке дать своей младшей сестре всё — старшая упускала всего одну «ма-а-аленькую» деталь. А и казалось бы!.. «Хочет — бабочек»? Хорошо! Хоть — на платья и… Орнамент!.. Вышивка. Бисер. Пайетки!.. «Декоративные», на стены и шторы, в конце концов!.. В виде вырезок — из газет и журналов! Раскраски: антистресс и «не». Обои и ковры!.. Фото-обои и плакаты. Потолок с огоньками: превращающимися при столкновении — в них!.. Но всё же — не то и не так. «Хочет — “крылья бабочки” за спиной»? Изволь! Но и тоже ведь — не то. Тогда — что? «Коробку с бабочками»? Пожалуйста! Выпускают вместе в поле. Тоже — не так. Снова — в крик и слёзы! И, когда уже казалось, что всё возможное и «не» испробовано, «оказывается», что ещё «нет»: стоит только одной бабочке — сесть старшей на нос, стряхнув на неё-него частички только-только собранной ей пыльцы!.. Она — чихает. Ещё раз и!.. Обращается вдруг и сама — в бабочку!.. Слыша параллельно и где-то на задворках, будто и сквозь вату-воду, тут же и так зычно, буквально же что и оглушая: детский, радостно-счастливый смех младшей! Ей нужна была: она — «бабочкой». Иронично? Парадоксально? Но и такой же «маленькой», как и она сама: чтобы она — и не с «высоты собственного роста», а присев к ней и… «с её». И всегда!.. «Навсегда и навечно»! Как куколка, кою можно положить в карман — и нести; «носить» — везде и всюду, со всеми… «с собой». И ведь и, правда, «куколка»!.. Что пусть поначалу ей и не была, сразу став «бабочкой», но и ничего!.. Ещё ведь — сколько времени. И столько же — «стадий». Из разу в раз!.. И снова. И снова!.. Теперь-то они точно — будут вместе: не раз- и отделимы. По ту и эту… стороны — банки. А при но́ске — и «стаканчика»!

Пряталась в ванной, Глупая. «Если устал»

(Cover — Мари Краймбрери; «AM-A-S» — «Алиса в стране не чудес» / domiNo)

Хлопок двери!.. Щелчок щеколды. И вот она, наконец, одна!.. Закрытая в ванной и… изнутри — для всех тех, кто снаружи и… внутри: неё же самой. Хотя и, казалось бы, есть ли и лучше место, чтобы: побыть с собой, наедине и… поплакать вволю; если уж — не там и… не с ними? Нет. Как и это, оно же всё — ещё: «не оно». Пока!.. «Пока» ещё — не включена вода. Рывок — до раковины!.. Поднятие рычага крана. И в слив — срывается целый поток, шумя и прыща, брызгая во все стороны: и орошая же всё и вся — вокруг себя. Пока и сама же девушка — возвращается на «своё» место, спиной и к крашеной белой деревянной двери, напротив такой же тумбы с зеркалом: над этаким ещё и «мини-водопадом». “Белый шум — такой себе: помощник”. «Что за?..». Резко одёргивает голову и лицо от своих же ног, обнятых ещё и руками поверх, со сцепленными в кулаки, но и без прорывания-резания ладоней ногтями; нечем же и уже; кистями и осматривается. Никого! «Где… ты?». “А вот розовый, кстати, как и вся же… эта комната, прям и цвет-в-цвет: самое то и… оно”. Голос, такой ещё знакомый и зычный, точно исходит — откуда-то спереди и чуть сверху. Поднимает голову!.. Замирает на своём же отражении и… Не видит никого более, кроме себя!.. Правда, и «не менее»: ведь и не стоит перед ним и напротив, а всё ещё сидит. «Кто ты, чёрт возьми?!». Пауза. “Р-р… Кхм! Разве это т-так важно — с-сейчас? Чёрт!”. «Для меня — да. Стоп!.. Т-ты… з-заикаешься?». “Как и т-ты. Но и лишь — з-здесь и с-сейчас верно? На остатке и… осадочке. “Взрослая” же!.. И впрямь. “Вы-рос-ла”! И другим уже себе-членовредительством — промышляешь”. Кивнуло отражение — на её же кисти рук: что и тут же были покрыты затем — ещё и длинными рукавами кофты поверх. “Омой их и!.. “Добавь цвета”. Легче станет! А заодно ещё — и узнаешь: кто я, почему, зачем и… как”. С минуту поразмыслив над этим предложением-авантюрой — своего же отражения!.. И на всякий «п» и «с» — ещё и ощупав себя: на предмет травм, синяков и… ран, под закатанные же напротив глаза, она только после этого уже вновь поднялась и подошла к умывальнику: ничего же страшного не будет, не случится, если она, в конце концов, просто и пока помоет руки. «Ай!.. Кто б знал, что кровь — ток проводит». “Вы всё-таки выбрали селфхарм…”. «И вот давай только — без слабого звена и… прощания». “Что ж!.. В любом случае — занятно. Ведь и можно было и буквально “малой кровью” обойтись — хотя бы просто и стерев же всё эту… шлюшью помаду… с лица. Но ладно!.. Съеденные в “мясо с кровью” ногти, не губы, так ногти”. «Не издевайся и… Эй!.. Она — не шлюшья». “То, что ты сейчас и предо мной-собой же оправдалась, ко всему же ещё и совсем неумело стерев её параллельно, став уже и “окончательно” п… ародией на Джокера: никак не меняет и не «отменяет» моего-твоего же мнения на этот счёт; а уж и тем более — не умаляет: образа-Леджера и подобия-Феникса — никто не заменит”. «Постой, а… Ай!..». “Мы же — не повторяемся”. «А-уч!..». “Хорошо”. «Заткнись и… Что это за портал в Нарнию через зеркало — сейчас был?». “Тебе виднее, Алиса в стране не… Зазеркалья! Или будет лучше и правильнее обратиться: “Яло”?”. «За-молчи». “Уже — лучше”. «Где мы… вообще?». Прыг-прыг… «Ещё одна… одно и… образное-подобие же… на и меня. Ч… Кхм!.. Фак». “Скорее — на и… меня”. «Что з?.. Что? Классики? И откуда — здесь… Так ещё — и море!.. Это же — соль? Солёная вода». П-простите, п-пожалуйста!.. Я не с-специально. Плакса-Миртл-гуталин, на носу горячий… …блин! Б-больно же. А нет, уже: слива. Да. Ай!.. Н-ну хватит. Повторюша — дядя хрюша! Или… нет. Да! В этом же месяце, точно, ты — рёва-корова! Развела тут болото, понимаешь ли!.. Почти под- и смыла же — всё моё. Тоже мне!.. Какой на этот раз бутерброд и главное чем — на пол упал? З-замолчи! Ты — н-ничего не п-понимаешь. Да уж — куда мне!.. Ха! Знамо — побольше и твоего: з-зазнайка-з-зайка. И твоего!.. О! Кста-а-ати!.. Да. Классики — в классе!.. Это же… такклассно. «Действительно». Ты же в курсе, что на нечётном числе — лежишь?.. Расхристанная! Вниз… Так ещё — и почти в зеркало смотрясь! На левом боку и… Ногами — на север!.. Эта же — самая скверная примета. Так ещё — и Меркурий ретроградный! И в роду твоём — были инфарктники!.. «В бога, как него и… бога, не верю. Новых дел — не начинала. Спать можно: как и где угодно — лишь бы спать. И не по восемь часов!.. Как и не полтора литра воды за день — выдувать! Да и… Кста-а-ати. О ней!.. Вода — не настолько отражает, сколько поглощает: скорее — стекло. А на счёт севера — никак не отношусь к крайнему, слава дьяволу; к музыкальной индустрии, слава богу; и… разве что — девочка. Но и опять же всё — откуда; если уж и не куда! Что уж говорить и за то, что не чувствую мха — под этими же самыми ногами. Где он?». Хм!.. Сбила меня. Прыг-прыг… Прыгай к Лу! С-спасибо. «Было бы — за что. Вот!.. Держи». И подала плачущей — почти и сухое своё же бумажное полотенце-салфетку. «Почти успела руки вытереть — лишь немного намочила». “Уела”. «А то!..». “Узнала?”. «Было бы и кого забывать! Запомнить бы хоть раз: кого и главное что — надо забыть. ОКР!.. Такое… Охреневше-Кретинное-недоРазумение. А ты?». “Покорный слуга!.. Помогатор. Передатчик. Тестер… У меня — много имён”. «Как у дьявола…». “Именно!”. «Обожаю!.. Категорично приветствую». “ПостТравматично-СеРдечно — тем же отвечаю”. «Так и… где же всё же мы? Похоже на… столовую и… тут же психушку». “Что-то — между”. «Так!..». “Всего — понемногу”. «Ну?..». “Столовая в психушке”. «Мило!». “Но а вообще — мы у тебя, в тебе и… внутри”. «Да-к, это ж я уже и сама поняла!.. Как говорится — и без сопливых. Хотя бы и потому что мы все, так или иначе, держим откуда ни возьмись вдруг и взявшиеся же; так ещё и «с горкой наполненные»; подносы. Благо ещё — и не в смирительных рубашках!.. Хотя и это неглиже — почти как и… Фаберже…». “Ценней”. «…выглядит так, словно бы это — вторая кожа. И… все же, блин, все — на одно-моё лицо!». “Ой-ёй!..”. «Ф-фламинго?». “Нет-нет-нет!.. Ну не-е-ет. Эх!.. Ладно. Ещё один — уберут!”. «Вот же ж!.. Прости, пожалуйста. Постоянно ж забываю и… Вот сейчас — опять забыла!.. Что и так же вечно-беспечно — что-то роняю или бросаю… в такие моменты и… особого же дрожания. Возьми, вот, моё и… мой! А я — в следующий раз, обещаю, постараюсь потише». “Ничего! Спасибо и… Не стоит. Честно!.. Я ведь и не особо было голодно, на самом-то тебе. Скорее — поддержало тебя: в этом!.. Чтобы ты затем — не отсвечивала и… поддержала остальных, таким же образом. И остальным же… своим!”. «Что ж!.. Хорошо. Но и я ведь не ошиблась — это моя «Неуверенность в себе» сейчас проскочила-проскользила, на и при «своём» же, отрикошетив в меня же… моим?». “О, да-а-а! И не одна. Их, поверь, гораздо и… гораздо больше!.. Не все ещё просто: поднялись, спустились и… пришли. Но и поэтому-то, собственно, мы, по большей части, и здесь — сейчас. Ты — здесь и!.. Сейчас. Понимаешь ли… Тут становится — тесно…”. «…для вас двоих!.. С ОКР». “Так заметно?”. «Ну уж если и не совсем очевидно!.. Кому-то… Кроме меня!». “Кхм!.. Да и душно. Но и не только — из-за него!.. Нужно подчистить — людей и… не. Если ты понимаешь: о ком я”. «Вот это я понимаю — экстерн в «Сплетницу»!.. Так ещё и параллельно во всевозможные и не — фильмы и сериалы: со «стервой из всех стерв» и «сукой из сук», которую не переносят, просто ненавидят все; и так же от неё лишь — хотят избавиться. Так ещё и… от меня! Быстро вы, не сработавшись и не сговорившись, сработались и сговорились. Не хило!.. А не жирно так будет, если уж и не о намёках, всё это и… лишь — вам двоим? То есть — тебе. Одному и… Ну ещё и с СДВГ. И биполяркой. Конечно!..». “Мы все — это ты и!.. Нет. В самый раз, знаешь”. «Знаю. И понимаю!.. Правда, пока и не принимаю. Как и то, что… Оно — то самое: «зло»! Подумаешь, меньше — на одну букву… Поэтому — слабое звено? Если уж и не: «потому что». И не я! А может, ты, м?.. Последний и… «самый главный из главных»… босс! Держи же друзей — ближе, а врагов…». “Нет ничего идеального. Нет и ничего абсолютного!..”. «А как же — мыло?». “В каждом из нас, как и в тебе же, всего — понемногу. Как я уже и сказало — чуть ранее!.. Пусть — и о другом. Неважно!.. Ну а если относительно, опять же, субъективно и… в разрезе — всё тех же «двух зол»… Может!.. А может, и нет. Не проверишь сама — не узнаешь!”. «Конечно!..». “В общем!.. В твоём распоряжении — все, что «недо» и во множестве… по количеству”. «А может, лучше всё же — к специалисту?..». “Или всё-таки — к эксбиционисту?”. «Что?». “Что? К экзорцисту!”. «Ага. Да-да!.. Ты — первое будешь: на очереди». “Хорошо!.. Много раз — к нему ходила?”. «Пыталась… начать». “Вот именно!.. Да и я же тебе не предлагаю — сразу «пере» и множество… по качеству: в виде и всё тех же нас — основных и… четырёх. Начни… с малого! А там… Может, к нам и на нас же самих — перейдёшь! Кто знает… Сейчас же — важно, чтобы они прекратили почковаться: из-за твоей же всё ипохондрической тревожности — дело не по делу!”. Удар! «Эй!..». И девушке приходиться даже отскочить, поджав раненную конечность-ногу, как по- и битый зверь, от столкновения с… трёхколёсным велосипедом и таким же, по возрасту, водителем его! И пусть это всё ещё-уже была она, но визгливый, на грани почти и писка, его голос: выдал «истинный» её возраст — с потрохами, явками и паролями. Расстоялись тут!.. Детям, вообще-то, нужно уступать. Да-да… И малышами — не обижать! Вот только ещё и плюс ко всему: самих взрослых — уважать. Мужчин и женщин!.. Беременных и «в возрасте»… Уважь, а!.. «Ему, что, опять великов по количеству — не хватило?». “Скорее: мозгов и… по качеству”. Я. Всё. Слышу!.. Если и пока — не вижу. Это — мой велосипед! Иди, вон, лучше — поиграй с солдатиками! Точно!.. А лучше — с ними и… В куклы! Нет. С ними и… Чаепитие с игрушками! Нет. С ними и… Мяч! Нет… Умница!.. И ты. И «ты». И ты — «тоже»! Схватываете же — прям на лету. Вперёд!.. Дрын-дрын… Что? Не пойдёт футбольная команда — хоть гляну на тв-инцест: собственными глазами. «Мой разум самых гнусных правил, когда не в шутку занемог, он убивать других заставил… «А я сейчас убью — его!». “Спокойно! Сказало же — с малого. До него — ещё очередь дойдёт: не застоится и не заржавеет!.. Просто — не успеет”. «Да-к и пока дойдёт — они же все с ума посходят; если и не затопчут — друг друга. А там — и под потолок!..». “Вот тебе и мотивация — поторопиться, мастер слова! А чтобы и ещё больше подсобить — используй одну-две, ну максимум три фразы: на каждого. Не обязательно — поровну…”. «Куда уж и мне-то: уравнивать!..». “…Главное — …”. «…чтобы костюмчик сидел, в курсе». “…чётко и с расстановкой. Не развивайся и не разливайся!.. Не растекайся и не распадайся — мыслью по древку. Чем быстрее и точнее — тем лучше!.. И прежде всего — для тебя”. «А попытки на ошибк-и — будут?». “Я, что, враг… самому себе? Нет, конечно!.. Ошиблась — тут же исправилась. В моменте!..”. «Очень смешно!..». “…И потоке. Давай-давай!.. Ты — справишься. Я верю — в тебя! Вольёшься — и даже не заметишь этого”. «А есть ли смысл делить то, что не раз- и отделимо-то — по факту и… изначально?». “Подумай и… реши! Минус на минус — дают плюс. Но и подавление — тоже: минус! Балансируй и уравновешивай. Гармонируй!”. «Легче — сказать, чем… А ну-ка!.. Девчонки. Общий сбор! Собрались-собрались… Мы — едины и… Прочее — такое и не!.. Давайте-давайте… Кучнее!». А дальше — не «любовь». Но и не ненависть!.. Начался калейдоскоп — одних и тех же… одного и того же лица, её в частности и тут же в их общем многообразии загонов: по качеству и количеству их. От причин и оболочки-внешности!.. Вроде и: неприятия-принятия себя, лишнего веса, «неидеальности», несовершенств, отсутствия женской фигуры; где и сразу же самой «женственности»; страха ошибиться и оказаться вдруг нелепым посмешищем… на всю дальнейшую… дальнейшее существование. До выливающихся из, а где-то буквально и куда больше и «в большие же» следствия!.. В виде: селфхарма; на почве желания других, чужих видеть оформленную и с «формами» же красоту — лишь ради забавы и мяса для битья, которой: как не было, а раз ещё и так, то и не будет; быстрой речи; в желании избавиться и «сбить» другой, чужой прицел — с и от прошлого же своего словесного «косяка»: на деле же сбивая и вновь — лишь себя; за чем и тут же следует «нервный тик»; в попытке — прикрыться-спрятаться, одёргивая ниже одежду: когда же и чуть ранее только дёргала её — ещё выше и почти раздевалась, нервничая и сжимая её низ и подол в кулачках, а затем не до конца прикрылась одеялом — и всё оставшееся время детсада стыдилась мальчика, что нравился, и взаимно, и почти всегда спал на сон-часе сзади и наверняка же всё видел; видел, поэтому-то — и ушёл… к её подруге, и подруге, и…; и её рукава, заикания; а что уж говорить и за «отказ от слёз в принципе» и как сказала-науськала мать, а после и другая, её же «матерь», ведь: уже «взрослая», «выросла»… «глупая-не-женщина»; и ладно же ещё не: «Ты же — девочка»; «мальчика» же, как видно, всё же хотели, но так и не произнесли, «не это»… хотя… лучше бы отказалась — от них, чем и от сепарации, друзей… с навязанным же ими параллельно — психозом, вроде и… «Без никого и ничего, одна; так же — легче и… правильней, вернее: ни от кого не зависеть, не быть и ведомой»… но и тут же ведь — «не вести» за и с собой… а потом ещё — и без «них»: ну а кто сказал, что будет легко, точно и… то, что «правильней и вернее» как им в-стало — так и при-в-станет ей же в дальнейшем? Не с возрастом — так с опытом: мозг и разум — прорезаются! А ведь как всё… и ужасно начиналось: со слов же всё преподавателя по хореографии, танцам в младших классах, проще говоря, если уж и не в «Филиппке»: «Девочка — красивая, но пухленькая!.. Полненькая». Продолжившись уже и самим матерным, точнее «материнским»: «Мечта идиота» и… «“Красное дерево”? Что это за краска такая?.. Хотя знаешь что?.. Неважно! “Дерево”. Как была… Так и станешь хоть — кем-то… “Красным” — хотя бы, наконец». И закончившись — лишь этим, своим же, всем, вся и для всех же: «Есть ли что-то хуже, чем гнаться за недостижимым и не достичь его?.. Гнаться за тем, чего, на самом-то деле, и нет: за пустотой и… лишь казаться. Не быть! Самим собой и… Всем». Что ж, произойдя из ничего — действительно: слишком глупо опять возвращаться — в пустоту и… нич-то! Зачем и ради чего жил, существовал тогда, чтобы и так бесславно… да-к ещё и не умереть, а и именно… сгинуть? Чего смотришь на меня так — волком? «А ты уже приготовилось — их считать, да?». Ну… Мы же — не повторяемся! Забыла? «Нет. Хотя и… К чему — всё это?.. Знания и… Всё равно же: все — вернутся. Как всё и!.. Вся». Вернутся. Конец же — новое начало!.. И наоборот. Да и ещё когда — в разрезе: «тебя»! Но и хотя бы уже — не с моей стороны. Как и помощью!.. Зато — и всё ещё: с «твоей». М? Как я?.. Ввернуло! «Мозг — он и в Африке: мозг!.. Поищи его — где-то там». Хлопай их — раньше!.. Сама и… там. Чем потом и… здесь — их уже и именно придётся: схлопывать. «Сапожник без сапог?». Да! Но и чем больше отдаёшь — … Пока — и в лаптях походишь! «Квиты. Что ж!.. И что же мне… и с тобой… делать?». Понять и простить? «А затем — и похоронить, да?». Ну не-е-ет!.. «Ну да-а-а! Хотя… Ты же можешь — и чётными!.. И всеми цифрами — жить. Сразу!.. Не мешает и «не мешают» же». Не мешает. И не мешают! Как — и каким-то определённым видом!.. Или что, скажешь, есть только — когда чего-то нечётно: плохо? По-моему: очень хорошо! Одна печенька. Одна конфетка… Такое себе ПП, конечно!.. Зато и — какая диета! «Но если!..». Или и вовсе — не есть?.. «Или есть: всего — понемногу; как и… правильное же ПП, не диета. А уж и тем более — не пост! И принимать — себя… Любить! Или что, откажешься — от классиков?.. Ведь и там — восемь клеток… в большинстве же своём. Так ещё и — перейдя на семь добродетелей… полностью! Все же мы знаем, что есть и будет — «восьмой» и «десятый»: если всё же «убрать понедельник» и добавить «двадцать пятый час»… кряду. Этакое и… «двадцать пять на шесть»! Да ещё и перестановка местами слагаемых… с неизменяемой суммой: всё и все, вся здесь — нужно! Не говоря уж — и за разницу: между ними. А там — и за добавление же восьмого дня!». Не мы строили — не нам и рушить; равно как — и отказываться и что, кого-либо исключать: «отменять»! Смотри-смотри!.. Огонь. А там — красивый водопад!.. Потушен. Лимонаду — нужен лёд!.. Заморожен. Как же тут — холодно. Мне — дует!.. Испарился. Круто? «Очень!.. Прям и… вкрутую. Это, что, заразно? Кхм!.. Здорово! Правда, теперь — плохо видно: слишком густой пар. И тяжело дышится — много взвеси в виде песка и пыли, пепла поднялось. Но — ничего!..». Могу — и ещё раз показать!.. Только — медленней: чтобы — все детали и мелочи, все песчин… «Не надо!.. Пожалуйста. Всё и так — было видно и… прекрасно. Правда!.. Вот только…». Только — что?.. «Тебе же это — мешает, пере- и сбивает: делать несколько дел — враз». Не сказал бы, чтоб уж и так сильно!.. Часто. Но!.. «Ты же можешь и не делать несколько дел — одновременно!.. Не разрывая себя и… Не раздирая — своё же время! Знаешь же, что при большем количестве — редко выходит… такое же качество». Как — с зайцами!.. «Верно!.. За всеми и сразу погонишься — себя самого… и всего же… растеряешь. Лучше и сначала — посвяти себя: какому-то одному делу. Буквально — минут на пятнадцать!.. Сосредоточься — на нём и… Лишь — на нём!.. Затем — второму: так же. Третьему!.. И так далее. Друг за другом!.. А когда закончишь — вернись к первому. После — и ко второму!.. И — повтори-продолжи. Пока и точно — ни доделаешь! Я тебя уверяю — интерес к ним: лишь только под- и возрастёт, увеличится-расширится; и… потянет за собой — продуктивность. Убавит — усталость и замыленность!.. Добавит новых сил — для и к совершениям. А там — и увеличит количество… вместе с качеством!». Если уж к чему-то и может привести окончательно и только лишь негативное «клиповое мышление», ака ещё «посекундно-минутное тоннельное зрение» — так это к свету же… и в конце того же самого всё тоннеля! «Золотые слова!..». “Цыц!.. Мы же с тобой — договаривались”. «А ты у нас теперь — тёмное и… со светлой внутри, да?». «Ага!». “Мелочь!.. Молчи. И вообще!.. Почему ты и перед “ней-то” — стелешься? Она же — “такой” меня сделала; и тебя же — заточила”. «Это!.. Это — п-правда?». «Не моя, милая, уж точно!.. Но и… твоему же «хозяину»… куда виднее, и буквально, в этом всё — тумане-дыме и… с дементорами! Что? Тоже скажешь, что я — их вы- и напустила?». “Конечно!.. Чтобы только лишь — пугать; и обратно из внешнего мира во внутренний же — её загонять! Нечего, видите ли, “таким”, как она… “ты”… “там” делать!..”. «Я!.. Я ничего не понимаю». «Я тоже, маленькая!.. Но и, судя по всему, вновь же моя инициатива и желание защитить — вернулось мне же и боком, «обороной-нападением»: от и на меня же». “Я — не “ты”!”. «Уверено?». «А «я» — ты!». “Предательница!”. «М!». «Я знаю… Как и то, что «ты» — слишком много на себя взяло!». “Я? А не “я” ли говорило… и перед этим же “всем”: Не прячь слишком много и долго “ребёнка” — он должен дышать!.. Социализироваться и коммуницировать. Учиться — на собственных ошибках-граблях, в конце-то концов! Мы всех — не спасём; и всем же — не поможем!.. Но всего и всем, вся — по чуть-чуть, “понемногу”: сможем дать и… вполне! Он ведь тоже — кому-то нужен: кроме “тебя”!.. Чтобы разбудить “его”, такого же или почти, в другом или другой; начав “с себя” же вновь и, “наконец”, менять: ту, “внешнюю войну”, на мир и… изнутри”. «Говорило!..». “А “ты” — услышала?.. Вот и я — о том же!”. «Но ведь и «ты» — переборщило!..». “Я спрятало её — от твоего же хаоса и вечной неразберихи, неусидчивости и… тревожности: по всему же, вся, всем и… сразу!”. «И прежде всего — «от меня же самой»!.. Да?». “Да!”. «Прости… Прости-те! Я и, правда же, считала и делала всё, как лучше. Но и… Вновь же всё — для себя!.. И для себя же — больше, чем для тебя и… вас всех. А и прежде всего — не спросив встречного желания!.. Как и «разрешения». Решила же всё — вновь сама!.. А и за «себя» ли уже, и по факту-то? Нет!». Научили — говорить; но не научили — разговаривать и… общаться! Что ж, со вторым — верно!.. Нельзя же и до сих пор — разговаривать «с чужими дядями и тётями». А можно уже — снять этот «детский» запрет? И словесно же так же — желательно. Пожалуйста!.. А вот с «первым» — не научила и она же сама… себя. И в некотором роде — ещё даже и запретила. «Сами же и с усами»! «Взрослая»… Конечно!.. Дважды и… По «дважды» же! “Не хило же тебя так… и жмыхнуло-то… по итогу!”. «И хотелось бы сказать… Да и не буду уж повторяться! Но и «ты» же всё-таки: оказалось — боссом. Так что!.. Спасибо, что нашло и выпустило, не «вытащило», меня из шкафа!». “Скорее: из ванной. Но и через “ящик” — мы прошли: как и почти — через все беды и несчастья-ненастья! Не говоря уж — и про “пуд соли”. Пусть — и растворённый!.. Принимается”. «И вот не хотела ж тебя бить, но… Стоп!.. Раз «ты» — здесь и сейчас. Как финишная прямая и… последний рубеж!.. Не хочешь же ты мне и, таким образом, уже показать, а затем ещё и «сказать», что: мне всё же «придётся» — это сделать?». “Выбить уже и из меня — всю дурь? Нет!.. Конечно же, нет. Мне… вполне хватит — и простых “не простых” обнимашек”. «Без обязательств?..». “Точно”. «А также: обзывательств и обиняков». “Верно…”. «Безвозмездно и?..». “Хватит! Только — чувства, эмоции и!..”. «…ощущения». “Эх!..”. «Дальше — будет: «больно»?». “И почему только здесь и сейчас, да и в такие моменты: я вижу тебя — настоящую, натуральную и… естественную?.. Так ещё и именно — по внутреннему возрасту. Да!.. Без ложной скромности и… В принципе же: “лжи”!.. Да”. «Как слабость, выходящая из тела?». “Нет”. «Как тренажёр силы воли и характера?». “Тоже — нет…”. «Не даётся больше, чем мы можем вынести?». “Почти!.. Заткнуло уже и я же само — тебя. “Почти”. Да!.. Что не смогла бы вынести и именно — “ты”. Поверь! И прежде всего — в себя. Как и уже затем — и в то, что: всё будет хорошо. Да!.. Банально, но… Так и есть! Так — было. И так — будет!.. Ты — молодец! Ты — справишься! И пусть этот мир не свободен — до конца!.. С ограничениями и… Войны!.. И нет — баланса и равновесия. Гармонии!.. Как и справедливости! До конца… И где кому-то — всегда хорошо и даже “лучше”, легче; когда и другому — куда “плоше”, хуже и труднее, сложнее!.. Всё это — субъективно! Объективно же лишь то: какие-то вещи — изменимы, какие-то — незыблемы и!.. Если из будущего и внешне ещё никто не рванул к тебе в настоящее — значит: всё так — как должно быть. Не смейся!.. Серьёзно! И да, что-то бы могло — пойти по-другому и!.. Иначе. Но и стать бы всё так же — могло? Ведь и, не знаю как тебе, а мне нравится — то, что получилось: в итоге и… факте-фарте. Не факе! Да и не бывает же — рано или поздно: только так, как надо и… в своё время!.. И можно было бы придумать — прекрасный и именно “мир”!.. Но и был бы смысл в нём жить — до конца? Долгое время!.. Как и со своей-твоей же — прекрасной судьбой! Только — спятить окончательно и… остаться “здесь”. А надо — жить! И не сравнивая!.. Лишь: с собой — прошлой. Не оборачиваясь!.. Лишь чтобы посмотреть — не обернулся ли “кто”. Не прячась!.. Лишь — недосказывая. Не стыдясь!.. Лишь — жалея… Шучу. Конечно!.. И ещё много и много — того, что наш мозг, как и вселенная, никак не воспринимает. Поэтому — и чёрт бы с ним!.. Да и ты же сама — это уже всё прекрасно знаешь. Просто — замри на мгновение, замолчи и… подумай. Пойми и… прими! Надень — красивое платье под… подправленную же помаду. Не забыв — туфли и клатч. И… Иди! А можешь — так же, как и сейчас. Вообще — нет разницы!.. Как и: как, куда, зачем; за чем и кем; и почему!.. Иди! Дыши и… Живи! Хочешь — смейся. Хочешь — плачь!.. Не хочешь — на виду? Пожалуйста. Только — не копи! Прячься, плачь в ванной, если хочешь и… устала: только — не забывай и не забивай, не теряй себя, глупая”. И вновь раскрывается портал, только уже темнее и в её же ещё, отражения, глазах; и, не успев испугаться и закричать, она слышит — звон стекла, треск дерева; словно и всё сдерживающее её до этого — разбивается и рушится; и на смену чему — приходят радостные крики и весёлые визги: «На бис!». К которым она тут же и выходит, буквально же, что и на сцену!.. Отдавая внутреннюю себя — залу; а внешнюю, ещё и за счёт них и их отдачи, их энергетик и в обратку, себе же. Пока и её же всё обстреливают «шариками с краской» — глаза!.. А за спиной и фоном — шипят мини-фейерверки… И она же — нага, вольна и чиста. Свободна!.. Своя собственная, как и её же имя; и одновременно — «их». «За» и… «для» — себя и них!..

МАНТРА — Fairy World

(Cover — РИТА DAKOTA, Alien24)

Маленькая девочка с рюкзачком на спине, зайцем-брелком и с мишкой подмышкой — бродит по песчаному берегу, дремучему лесу и высоким горам: в поисках… чего-то. А может быть, даже и «кого-то»! Пока лишь только до конца непонятно — «чего»; да и «кого». Как в той сказке! Но и: «пока». Как и «лишь только» — вновь: «кажется»! Ведь и стоит ей подойти к кромке моря, как её глаза цвета тёмного горячего шоколада — трогает такая же мутно-солёная, как и оно же само, влажная поволока: отражая светло-голубое небо… с белыми облаками-глазами. Взрослыми. Осознанными!.. И пусть оттого же ещё — и не менее грустными: но и хоть живыми при этом; мягкими и… тёплыми. Нежными!.. А еще — её! «Взрослой» — её. С блеском: от хрусталиков, света и… тех же самых всё уже и их, на двоих, слёз; но и при этом же всём ещё — «улыбающиеся». С высоты и!.. Лишь — ей одной. И больше — никому, как и ни-чему! Да и более-то — некому и нечему, как и… ничего. Одни — глаза! Но и — такие большие!.. Почти что даже — и «огромные». И так… «так же» много — для неё значат: ведь она видит — её; как и видит… «себя». Всё хорошо и!.. И «этот» мир — только её. Не «душный»!.. Не «физический». Душевный и… Моральный!.. Здоровый. Целостный и… Устойчивый!.. Знакомый и… Определённый!.. И ей даже кажется, на мгновение, что она — ни- и «сходит» к ней. Незримо!.. Невидимо и… Дымкой!.. Туманом и… Паром!.. Ветром! И стирает, вновь взявшиеся из ниоткуда, зато и «куда», слёзы: сдувая их с её щёк; и таким же ещё образом — будто и своими же тонкими невидимыми пальцами. Но и настолько же ею — осознанными и чувственными, тёплыми и… такими же нежными!.. Так и затем же ещё будто — и обнимает. На то же всё — мгновение!.. Но так — нужно и важно. Не должно! И тут же — отстраняется. Больше ведь — нельзя: иначе — поймут. Иначе — заметят: и больше не отпустят… ни в жизнь. Там ведь!.. «Там» и «такое» ни то что нельзя — запрещено и карается. Нельзя же — ничего: живого! А «кусочек рая» — всё же сберечь хочется! Но и малышка же не промах — так и не даётся под поцелуй, так ещё и в предварительно ей самой и заранее закрытые от «стирания» глаза; не говоря уж и о том, что ненавидит жёлтый и… не переносит и вовсе же: какие-либо прощания. Будь то — навсегда или!.. Нет. В принципе! Да и знает же, что: ещё всё равно — встретятся. И не раз!.. Сильнее сжимает веки; как и кулачки своих ладошек — по швам. Дышит — быстро и резко!.. А когда открывает — видит звёзды и… «маму-медведицу». Мысленно дорисовывает к и ней — маленького медвежонка. Дочку!.. Умки же — хватило. И, улыбнувшись-подмигнув, уходит тем же маршрутом: через берег и скалы, в свой лес. А и точнее — «шалаш»: домик, построенный на дереве. Поднимается внутрь его — и засыпает, чувствуя ещё взгляд, уже «звёздный», но и так же подмигивающе-улыбающийся: в ответ!

Под водой

(Cover — ST «при уч. “Пицца”»)

Девушка проваливается и оказывается под водой, не умея плавать!.. Почти начинает и задыхаться, но вдруг понимает, в шаге от дна, что дышит. Опускается! Встаёт и… Идёт — в сторону будто и светомузыки! Заглядывает за пучок водорослей — и, правда, она!.. Так ещё и целый город — на празднике: в виде… «Атлантида!». Её замечают и встречают — двое жителей, брат и сестра, с хвостами: предлагая — то же, чтобы было легче и проще передвигаться. «Почему нет». Тем временем — ещё идут «перебивки-диалоги», будто и с настоящим временем в размытии-блюре, «Слишком долго!..», «Пора бы — что-то сделать», «Сообщить уже родным и?..»; пока она: живёт с ними и делит их быт, почти и влюбляясь в этого самого парня. Но вдруг, в какой-то момент, начинает — пропадать, будто сигнал, и перебивки — становятся чаще!.. Пока и вовсе не заканчиваются — вместе с ней и… на той уже, другой и… её стороне: где и она уже понимает, что и всё же это время — пребывала, была в коме! Но и так же всё было — правдоподобно!.. Так ещё и после врачебного обхода — медсестра ей нашёптывает, что: «Не знаю, стоит ли тебе говорить, ещё больше нервируя, но когда ты была в межмирье — ты будто тонула и сплёвывала… и не чем-нибудь, а самой настоящей морской… солёной водой!». Ну а когда и сама уходит-выходит из палаты — героиня вспоминает, что в последний момент, ещё там и с ними, держала в руках — подаренную им… фиолетовую ракушку: и находит её — под подушкой!..

Ниточка

(Cover — MBAND)