Он бросил взгляд на Кармен, и в его глазах мелькнула просьба о прощении.
Кармен не хотела, чтобы ему было неловко.
– Папа, мне все равно, как ты устроился. Не беспокойся. Мы прекрасно проведем время. Подумаешь – устроился, не устроился…
Папа съехал с шоссе.
– У меня была не жизнь, а сплошной кавардак, и я не хотел тебя в нее втягивать. Я слишком много работал, жил один в однокомнатной квартире. Я даже не ел дома, ходил в кафе.
Кармен затараторила быстрее некуда:
– Не могу дождаться. Обожаю есть в кафе. Ненавижу размеренную жизнь.
Это была правда. Нынешнее лето будет принадлежать Кармен и Алу.
Папа ничего не сказал, пока они катили по узким, усаженным деревьями улочкам пригорода с большими викторианскими особняками по обе стороны. О лобовое стекло разбивались капли дождя. Небо потемнело, будто ночью. Папа притормозил и остановился перед кремовым особняком с серо-зелеными ставнями и просторной крытой террасой.
– Куда это мы приехали? – спросила Кармен.
Папа заглушил двигатель и повернулся к ней.
– Это наш дом.
Глаза у него были отстраненные и немного загадочные. И, похоже, он не хотел замечать неприкрытого изумления в ее ответном взгляде.
– Этот дом? Здесь?! Ты же вроде бы живешь в квартире в центре.
– Я переехал. Месяц назад.
– Правда? Почему же ты не сказал мне по телефону?
– Потому что… здесь много важных вопросов, зайка. Всякого такого, что я хотел сообщить тебе лично.
Кармен растерялась – она не знала, как относиться к важным вопросам. Развернулась к папе.
– Ну? Что ты хочешь мне рассказать?
Сюрпризы Кармен не приветствовала.