– Ну, коль просто, то и замечательно, – сказал Федор. – Так в случае чего и сделаем. А теперь приступаем к главному вопросу – как нам быть с красавцем Миловидовым и его сомнительной супругой? Брать их сейчас нельзя…
– То-то и оно, – согласился Расторгуев. – Если арестуем – Гепп и его диверсанты лягут на дно или сбегут. Ищи их потом.
– Я о том и толкую, – согласился Федор. – Значит, трогать их пока не будем. А вот установить за ними наблюдение – дело прямо-таки святое. И за Миловидовым, и за его супружницей. Желательно следить за каждым их шагом. Но так, чтобы тихо, аккуратно, с особой осторожностью и, я бы даже сказал, нежностью. Ты понимаешь, Антон Кузьмич, на что я тебе намекаю?
– Сделаем все в лучшем виде, – пообещал майор. – И арестуем их одновременно с Геппом и диверсантами. Всех разом одним махом!
– Так-то оно так, да вот только… – Федор с сомнением вертел головой.
– А что такое? – не понял Расторгуев.
– Арестовать-то мы их арестуем, – сказал Горюнов. – А что потом? Опять же, что мы можем предъявить хоть Миловидову, хоть его благоверной? Ничего, кроме подозрений. А подозрения – не доказательства.
– Нажмем на Геппа, он все, что потребуется, и расскажет, – пожал плечами майор. – Вот тебе и доказательства.
– Ты опять за свое? А если не расскажет? Если заупрямится? И будем мы колотиться об этого Миловидова и его супругу как о каменную стену.
– Так как же быть? – почесал затылок Расторгуев.
– Мыслю так… – Федор помедлил, подошел к Ульяне и остановился напротив нее.
Она сидела на самом краешке скамьи и внешне была спокойна, лишь ее рука нервно теребила краешек скатерти, будто девушка была сама по себе, а рука жила отдельной жизнью. Федор улыбнулся и дотронулся до этой подрагивающей руки: не волнуйся, девонька, все идет как и положено, все в порядке. Ульяна вздохнула – в который уже раз.
– Мыслю так, – продолжил мысль Федор. – Брать их будем лишь тогда, когда я загляну в поганую душу Геппа. Тогда-то, думаю, у нас и появятся доказательства против Миловидова, а может статься, и против его женушки. Вот тогда-то мы их и скрутим.
– А если они вздумают сбежать, как только узнают про то, что мы арестовали Геппа и его компанию? – усомнился Расторгуев. – А ведь узнают! Арест не скроешь! Через полчаса после ареста о нем будет говорить вся шахта, а наутро – весь город. Народ тут такой, что ничего от него не скроешь. Значит, узнают и они. То есть Миловидов и его жена. И они попытаются скрыться.
– Ну, тогда, конечно, их нужно будет задержать, – развел руками Федор. – Тут уж ничего не поделаешь. Задержим и будем колотиться лбом о стену. Хотя если они попытаются скрыться – это ведь тоже будет являться доказательством их вины. Хоть и не прямым, а все-таки…
– Ну, кажется, все решили! – выдохнул Расторгуев. – Теперь лишь бы все сложилось, как мы предполагаем!
– А куда оно денется? – улыбнулся Федор, и его улыбка была легкой и по-мальчишечьи озорной. – Обязательно сложится. Потому что на нашей стороне правда. А теперь ступай-ка ты отсюда, Антон Кузьмич, да поскорей. Извини, конечно, за негостеприимность, но тут такое дело… Очень даже не исключено, что господа шпионы захотят разузнать, где я живу, и установят за мной слежку. И соответственно за этой хатой. Я бы на их месте так и поступил. И по этой причине твоя персона здесь нежелательна. А вдруг они тебя опознают? Ты ведь личность известная. Так что пока ко мне не являйся ни под каким видом. Все инструкции будешь получать через Ульяну. Ну, и ответные приветы от тебя – также через нее.
– Это мы понимаем, – сказал майор. – Так я пойду.
– Иди, Антон Кузьмич. И будь готов к действиям.
– Конечно, – заверил Расторгуев и вышел.