– Спасибо за все! – сказали они.
Здесь, в сельской Пенсильвании, жителям приходилось заново учиться работать в огороде и делать все своими руками: невозможно было сказать, когда здесь восстановят электричество, но один бак бензина все равно погоды не сделал бы. Эти люди никуда не собирались уезжать.
Прежде чем сесть в машину, Мэдди сбегала в подвал и извлекла из компьютера жесткий диск, в котором видела оболочку обиталища своего отца. Не могло быть и речи о том, чтобы оставить его, даже если это было не более чем бледным отголоском живого человека, просто портретом или посмертной маской.
И еще у Мэдди теплилась искорка надежды, которую она не смела раздувать, чтобы не испытать разочарования.
Вдоль обочин шоссе тянулись брошенные машины. Когда бензин в баке подходил к концу, они останавливались и сливали его из чужих баков. Пользуясь возможностью, мама рассказывала Мэдди про историю тех мест, где они проезжали, про значение сети автомагистралей, а до нее – железных дорог, которые связывали между собой различные штаты, сокращая расстояния и помогая становлению цивилизации.
– Все развивается слоями, – сказала мать. – Образующие интернет кабели, по которым со скоростью света мчатся биты информации, проложены вдоль линий железных дорог девятнадцатого века, а они, в свою очередь, повторяли тропы первопроходцев, которые шли вслед за индейцами. Когда мир рушится, рушится он тоже слоями. Мы срываем шкурку современности, чтобы жить на костях прошлого.
– А что насчет нас? Мы также развивались слоями, и теперь нам предстоит скатиться вниз по лестнице цивилизации?
– Тут я ничего не могу сказать, – подумав, призналась мама. – Кто-то полагает, что мы проделали долгий путь от тех времен, когда дрались палками и камнями и оплакивали умерших, украшая могилы цветами, но, возможно, с тех пор мы не так уж изменились, хоть и получили возможность творить с помощью наших технологий многократно больше (как плохого, так и хорошего), до тех пор пока не приблизились к тому, чтобы стать богами. Неменяющаяся человеческая натура может вызывать отчаяние или уют – зависит от того, с какой стороны смотреть.
Когда они въехали в пригороды Бостона, Мэдди настояла на том, чтобы заглянуть в офис «Логарифма», компании, в которой когда-то работал отец.
– Зачем? – спросила мама.
«Если тебе когда-либо представится возможность навестить прошлое…»
– Это история.
В здании не было ни души. Хотя весь свет горел, двери были не заперты, электронные замки не работали. По-видимому, электропитание получали не все системы. Пока мама разглядывала висящие на стенах в фойе фотографии папы и доктора Ваксмана, Мэдди решила, что ей нужно немного побыть одной. Оставив мать в фойе, она прошла в кабинет, когда-то принадлежавший ее отцу.
После его смерти и ужасов, совершенных с его головным мозгом, здесь практически ничего не трогали. То ли из чувства вины, то ли желая сохранить историю, компания больше никого сюда не поселила. Кабинет был превращен в склад, повсюду стояли коробки со старыми папками и устаревшие компьютеры.
Подойдя к письменному столу, Мэдди включила отцовский компьютер. На экране мелькнуло сообщение загрузчика, после чего появилось предложение ввести пароль.
Собравшись с духом, Мэдди набрала на клавиатуре «ты мое солнце» в надежде на то, что именно это имел в виду папа своим последним загадочным намеком на общем для них языке.
Приглашение ввести пароль обновилось, не впустив Мэдди в систему.
«Ну ладно, – подумала она. – Это было бы слишком просто. Во многих программах строгие требования к паролям – они должны состоять из прописных и строчных букв, цифр и знаков препинания».
Мэдди попробовала «Ты-м0е-с0лнце» и «Ты. Мо3.Солнц3», но также безрезультатно.
Отец знал, что она увлекалась шифрами, поэтому интерпретировать его намек необходимо, отталкиваясь от этого.