– Странствующие сказочники рассказывают про то, что во Дворце Содружества больше грязи и бурных водоворотов, чем в реке Арлос в период весеннего половодья, – холодно рассмеялась Пиньон. – На кой ляд мне расставаться со своей жизнью с гулянками и выпивкой ради того, чтобы пытаться плавать в стремнинах политики? Нет, я хотела только, чтобы меня оставили в покое.
Поэтому Пиньон скрыла свой дар и продолжила вести прежний образ жизни. Но однажды, после целого дня пива и азартных игр, она увидела, как чиновник вымогает сбережения, собранные рыбацкой семьей за всю жизнь, угрожая отправить за решетку их сына по сфабрикованному обвинению. Поддавшись подпитанной алкоголем ярости, Пиньон привязала чиновника к дереву и порола его до тех пор, пока он не взмолился о пощаде. Добившись от него обещания оставить семью рыбаков в покое, она его отпустила.
Однако униженный чиновник жаждал мщения. Он нанял головорезов, чтобы те расправились с семьей рыбака, после чего обвинил в убийстве Пиньон. Без какого-либо следствия и суда губернатор Восточной Реки приказал арестовать Пиньон и объявил о том, что утром ее казнят. Ночью накануне казни Пиньон превратилась в Алую Кобылу, выбила копытами дверь камеры, искалечила охранников и бежала. Пронесшись галопом по улицам главного города провинции, она отыскала чиновника-убийцу и затоптала его копытами. С тех самых пор она постоянно находилась в бегах.
– Как правительственные служащие Архонтессы могли допустить подобное беззаконие? – воскликнула Ава, плавно покачиваясь на спине Фей. – И подумать только – губернатор, Раскрывшийся Повелитель, оказался таким бессердечным и глупым!
Похоже, Фей Суэлл в обличии Черного Леопарда при свете звезд видела так же хорошо, как и в солнечный день, и двигалась с естественным изяществом охотника.
– Архонтесса – беспомощная женщина, нисколько не интересующаяся государственными делами, – сказала Фей, дыша медленно и ровно, несмотря на то что на спине у нее сидели двое. – Она окружила себя не советниками, преисполненными мудрости и добродетельности, а друзьями детства, которые наполняют ее уши лестью, а свои сундуки – сокровищами, награбленными по всему Содружеству. Алчность и честолюбие прекрасно прижились при дворе, и единственная цель всех губернаторов, военачальников, чиновников и легатов – не важно, Раскрывшихся или нет, – собственные корыстные интересы, а никак не благо народа.
Ава молчала. То, о чем говорила Фей, было прекрасно известно всем, однако Ава упорно пыталась это отрицать: для нее принять то, что Раскрывшиеся Повелители своими добродетелями не соответствовали блистательному обличью, было равносильно смерти идеала. Поскольку для нее не было места среди Раскрывшихся, сама их недостижимость придавала им в ее глазах еще больший ореол романтичности.
– Ну а вы? – спросила Ава у Фей. – Как Раскрылись вы?
Фей всегда нравилось исследовать туманные земли за границами Гремы, где можно встретить самых любопытных чудовищ, за чьи рога, мех или чешую на черном рынке можно было выручить больше всего. Однажды, находясь с товаром в Драйп-Тауне, она познакомилась с женщиной, состоящей в услужении у легата Синедриона. Эта женщина предложила ей фляжку вина Раскрытия в обмен на редкую чешую панголина, из которой, по убеждению легата, можно было приготовить снадобье для повышения потенции и продления молодости.
– И она просто предложила вам вино Раскрытия? – изумленно спросила Ава. – Но это же преступление!..
– Для могущественных и влиятельных господ законы этой страны – не более чем каракули на листах туалетной бумаги, – усмехнулась Фей. – Как верно заметила Пиньон, нет ничего такого, что не сделают ради собственной выгоды чиновники, и не важно, Раскрывшиеся или нет. Рассудив, что бесполезно рассчитывать на то, что от бандитов нас защитит армия, я употребила вино Раскрытия, чтобы стать сильной и самой защищать себя.
Ава снова умолкла. Ее учили, что получить рекомендацию Раскрыться – единственный способ обнаружить истинную сущность человека и присоединиться к рядам знати, однако действительность оказалась совсем другой.
«Воистину, времена меняются…»
Ава, Фей и Пиньон, вернувшиеся в человеческое обличье, осторожно разглядывали лагерь «гнилых» в затянутой туманом долине. Они уже отдалились на несколько миль от границы Гремы, а даже Фей не заходила охотиться так далеко.
Судя по всему, до Чумы здесь находился город. Среди заросших плющом развалин зданий до сих пор можно было различить сетку улиц. Во многих разрушенных строениях обосновались «гнилые», используя их для жилья или хранения своей добычи, о чем свидетельствовали струйки дыма над кострами и суетящиеся между развалинами фигуры, перетаскивающие тяжелые сундуки и толкающие груженые тележки. В целом создавалось впечатление большого муравейника, кишащего существами, движимыми исключительно алчностью.
– Как вы думаете, сколько их там? – спросила Ава, потрясенная этим зрелищем.
– Полагаю, по меньшей мере восемьсот бойцов, – сказала Фей. – И кто знает, сколько среди них Раскрывшихся крыс?
Пиньон и Фей пообещали Аве помощь в поисках ее младшего брата. Нога у Пиньон уже почти зажила. Через несколько дней пути чувствительный нюх Фей наконец учуял след Шоу, ведущий сюда. Не вызывало никаких сомнений, что сам мальчишка так далеко ни за что бы не ушел – по всей вероятности, его захватили в плен «гнилые».
– Я прихожу к выводу, что Ава была права, – пробормотала Фей. – Пожалуй, нам следует более активно попробовать уговорить армию вмешаться.
По настоянию Авы, как только подруги обнаружили поселение «гнилых», Пиньон галопом вернулась в Драйп-Таун и оставила для губернатора сообщение с координатами – быстроногая кобыла за день обернулась туда и обратно. Впрочем, ни Пиньон, ни Фей не тешили себя надеждами на то, что губернатор Кайд решит хоть как-то воспользоваться этой информацией.