– Испугалась? – усмехнулась Пиньон. Она с вызовом взглянула на Фей, и по ее исчерченному венами лицу расплылась улыбка. – У меня нет твоих клыков и когтей, но от драки я не уклонюсь.
– Даже самая сильная кошка не сдюжит, если на нее разом набросятся двадцать крыс, – парировала Фей, и ее темные щеки зажглись краской. – К тому же, если в драке дела наши станут плохи, полагаю, кое-кто из нас сможет драпать быстрее остальных.
– Это кто, по-твоему, будет драпать? – изобразила гнев Пиньон.
Две воительницы сразу же прониклись друг к другу симпатией. При каждом удобном случае они устраивали поединки – как словесные, так и физические.
– Мы не заявимся туда просто так и не начнем драться со всеми встречными «гнилыми», – сказала Ава. – Мне нет никакого дела до того, насколько вы уверены в своих силах: незачем вести себя безрассудно.
Оранжевые Братья, три парня с островов в заливе Массенваль, несколько лет назад получили в Роанфлэре рекомендации Раскрыться. Однако вино превратило их в крыс размером с человека – обыкновенно этот облик ассоциировался с бунтовщиками и преступниками. По приказу Архонтессы их бросили за решетку, однако они подкупили стражу и бежали, при этом, по слухам, стащив из кладовых Архонтессы изрядный запас вина Раскрытия.
Первое время они довольствовались тем, что во главе небольших отрядов бандитов нападали на торговые караваны, ходившие между городами Гремы. Однако за последний год численность разбойников возросла до нескольких тысяч – в основном из-за последствий засухи в северных префектурах. Ходили слухи, что бандиты благодаря какой-то магии становились бесстрашными и сражались каждый за десятерых – в таком состоянии они и назывались «гнилыми». Банды разоряли деревни и даже небольшие города, оставляя после себя смерть и опустошение, словно после нашествия полчищ саранчи.
– Ну а ты что придумала? – хором спросили Пиньон и Фей.
Ава задумчиво осмотрела лагерь «гнилых». Наконец ее взгляд остановился на сточной канаве на окраине разрушенного города.
– Пожалуй, это худшая мысль из всех, какие только приходили тебе в голову, – проворчала Фей. – Вонь просто невыносимая!
– Радуйтесь тому, что я не предложила вам идти в своих Раскрывшихся обличьях, – ответила Ава. Голос ее был приглушен тряпкой, которой она прикрыла себе нос и рот. – С таким чувствительным нюхом вы точно свалились бы в обморок.
– Постарайтесь меньше говорить, – наставительно заметила Пиньон. – Чем больше вы говорите, тем больше воздуха вам приходится вдыхать. – Она с громким чавканьем вытащила ногу из липкой жижи. – И не заостряйте внимание на природе того, по чему мы идем, – добавила она.
При мысли об отходах жизнедеятельности сотен «гнилых», живущих наверху, Фей едва не стошнило. Но, по крайней мере, она перестала ворчать.
Три подруги в кромешной темноте продвигались по канаве, по щиколотку в грязи, одной рукой касаясь такой же липкой стенки.
– А я не могу поверить, что ты прошла здесь как Серая Крольчиха, – сказала Фей. – Как тебе удалось не утонуть?
– Кролики хорошо ориентируются в норах, – сказала Ава, невольно поежившись при воспоминании о своем предыдущем посещении сточной канавы. – И давайте больше не будем об этом.
Ава знала, что все города строились над подземным лабиринтом сточных канав, по которым отважные могли незамеченными добраться в любой уголок. Пока Фей и Пиньон днем отдыхали, она скакала по хитросплетению тоннелей, изучая все развилки и ответвления до тех пор, пока в конце концов не нашла то здание, где содержались Шоу и другие пленники.
– Ну вот мы и пришли, – сказала Ава, останавливаясь. В решетку над головой проникал слабый свет звезд.
Все трое застыли и прислушались. В этот предрассветный час единственным звуком был слабый шум ветерка. Вдали от городов Гремы «гнилые» не боялись нападения со стороны регулярных войск и народной милиции.
Одна за другой они выбрались из люка на обочину пустынной дороги. Рядом стояло внушительное каменное двухэтажное здание, на земле перед воротами спали двое часовых.