Одна группа, собравшаяся на ступенях лестницы, которая когда-то вела ко входу в библиотеку, обступила своего экскурсовода, молодую женщину в красном «мокром» гидрокостюме, и выполняла следом за ней танцевальные движения. Туристы двигались медленно, но было неясно, обусловлено ли это требованиями хореографии или в плотной среде у них просто не получалось по-другому. Время от времени туристы поднимали взгляд вверх на ослепительное солнце, смазанное и размытое стофутовой толщей воды.
– Они полагают, что исполняют тайцзи[82], – сказала Аса.
– Это даже близко не стояло с тайцзи, – заметил я, не в силах сопоставить эти ленивые, неуклюжие движения с тем быстрым стаккато, которое было знакомо мне по занятиям в тренажерных залах с пониженной гравитацией.
– Считается, что когда-то тайцзи было медленным, размеренным искусством, совершенно не похожим на его современное воплощение. Но поскольку записей из эпохи до Диаспоры сохранилось так мало, экскурсоводы изобретают для туристов все, что им только вздумается.
– Зачем заниматься тайцзи именно здесь? – Я был совершенно сбит с толку.
– Многие полагают, что в Гарварде до начала войн имелась большая прослойка студентов-китайцев. Говорят, здесь обучались дети многих самых богатых и влиятельных людей Китая. Это не спасло их от войн.
Аса отвела плот подальше от библиотеки Уайденера, и я увидел туристов, гуляющих по устланному коралловым ковром двору или сидящих на скамейках, держащих в руках что-то напоминающее бумажные книги (реквизит, предоставленный туристической компанией) и сканирующих друг друга. Кто-то танцевал без музыки, в нарядах, представляющих собой смесь мод ранней и поздней Республиканских эпох, с двумя-тремя академическими мантиями для полноты картины. Перед памятником Эмерсону два экскурсовода о чем-то спорили перед своими группами, оживленно жестикулируя и подкрепляя свои позиции призрачными голограммами, висящими над головами, подобно «пузырям» с текстом из комиксов. Кое-кто из туристов заметил нас, но не придал этому особого значения – вероятно рассудив, что плавающий в воде пузырь с беженцами является частью реквизита, добавленного туристической компанией для создания атмосферы. Если бы они только знали, что рядом с ними находится знаменитая отшельница…
Я предположил, что туристы воспроизводили различные сцены из эпохи блистательных дней университета, когда он вскармливал великих философов, гневно обличавших правительства всех стран мира за бездумное стремление к прогрессу, которое сопровождалось непрекращавшимся потеплением планеты, приведшим в итоге к тому, что полярные ледяные шапки растаяли.
– Многие величайшие борцы за сохранение природы ходили по этому двору, – сказал я. В представлении широкой публики двор Гарвардского университета – что-то вроде афинского Акрополя или римского Форума. Я попытался представить себе вместо разноцветного рифа, протянувшегося подо мной, зеленую лужайку, усыпанную багряными и желтыми листьями в прохладный день осени Новой Англии, и студентов с преподавателями за обсуждением судьбы планеты.
– Несмотря на склонность к романтизму, которую мне приписывают, – сказала Аса, – я не считаю, что Гарвард из прошлого был лучше Гарварда настоящего. Этот университет, как и все остальные, также воспитывал генералов и президентов, которые отрицали то, что человечество способно изменить климат, и повели падких на демагогию людей войной на беднейшие страны Азии и Африки.
Умолкнув, мы продолжали скользить над двором, наблюдая за тем, как туристы залезают в выбитые окна, обросшие ракушками, подобно крабам, ползающим сквозь глазницы многоглазого черепа. Некоторые, практически голые, волочили за собой воздушные ткани, вызывающие в памяти вечерние платья эпохи ранней Американской республики; другие были в костюмах, вдохновленных стилем Американской империи, в имитациях бронежилетов и в касках с противогазами; кто-то изображал беженцев, таща за собой кислородные баллоны с подтеками искусственной ржавчины.
Что они ищут? Нашли ли?
«Ностальгия – это рана, которой мы не позволяем затянуться со временем», – как-то написала Аса.
Через несколько часов, насытившись впечатлениями, туристы направились к поверхности, словно косяки рыб, спасающиеся от какого-то невидимого хищника, и в некотором смысле это действительно было так.
Прогноз погоды обещал сильный шторм. Массачусетское море редко бывает спокойным.
После того как море вокруг нас очистилось от посторонних и круизный лайнер, огромное облако-остров, скрылся, Аса заметно успокоилась. Заверив меня в том, что нам ничто не угрожает, она укрыла погрузившийся в воду плот под защитой рифа Мемориальной церкви. Здесь, под бушующей поверхностью моря, нам предстояло переждать шторм.
Солнце зашло, небо потемнело, вокруг нас ожили миллионы огней. С наступлением ночи коралловый риф и не думал засыпать. Именно в эту пору светящиеся ночные создания – медузы, креветки, светляки и рыбы-миктофы – выбираются из укрытия, чтобы насладиться жизнью в этом подводном мегаполисе, который никогда не спит.
Пока над нами бушевали ветер и волны, мы практически ничего не ощущали, дрейфуя в бездне моря, окруженные бесчисленными живыми звездами.