На лице Тэры мелькнула усмешка, быстро исчезнувшая. Принцесса снова стала серьезной.
– Без познаний Такваля о том, какое удручающее действие оказывает на гаринафинов долгое плавание и какой ужас внушают им бивнезубые тигры, мы не смогли бы отпугнуть нападавших. Теперь, когда это существо бесцельно растратило те немногие запасы летательного газа, которые у него оставались, оно какое-то время не сможет подняться в воздух.
Кивнув, Чами подняла кубок, приветствуя агонского принца. Отложив приспособления для жарки, Такваль также приветственно поднял свой кубок и осушил его одним залпом.
– Пусть эта мысль пришла в голову нам с Тэрой, – повернувшись к остальным, сказал он, – но у нас бы ничего не получилось, если бы мастера не смогли так быстро переделать сигнальных змеев. Позвольте мне поднять кубок за всех тех, кто сегодня гнул бамбуковые кольца, завязывал шелковые тесемки и рисовал тигру полоски!
Моряки подняли кубки, выкрикивая слова благодарности принцу.
Тэра была довольна. Пусть Такваль еще слишком молод и неопытен, но у него есть правильное политическое чутье. Поэтому она сознательно преувеличила его вклад в сегодняшние события, а он тотчас же увидел в этом возможность расширить круг причастных к победе. Это был еще один маленький шаг к тому, чтобы агонские и дэранские участники похода чувствовали себя одной семьей, объединившимся народом.
– Однако угроза еще не миновала, – снова заговорила Тэра, привнося в праздник угрюмые нотки. – Под полными парусами корабль-город идет быстрее нас. Если мы продолжим бегство, враг рано или поздно нас настигнет – и можно будет больше не рассчитывать на то, что наши тигры из шелка и бамбука снова напугают отдохнувших гаринафинов. У наших маленьких кораблей вооружение недостаточное для того, чтобы сразиться с кораблем-городом в открытом бою. Пока что мы остаемся добычей, а враг остается охотником. Давайте все подумаем над тем, как бы полностью изменить такое положение дел.
Тигр-тану Наку Китансли, главе клана Второго пальца на ноге, командиру «Бескрайних пастбищ», единственного льюкучанского корабля-города, уцелевшего в ходе злосчастной попытки преодолеть Стену Бурь, спалось плохо.
Команда его корабля была на грани бунта.
Первоначально льюкучанские воины радовались тому, что остались в живых, в то время как все остальные корабли погибли, воспринимая это как свидетельство благосклонности богов Укью и Дэры (или кто там распоряжался в этих водах). Однако известие о том, что единственный гаринафин, сохранивший способность летать после изнурительного плавания по океану, испугался каких-то игрушечных бивнезубых тигров, отравило их моральный дух.
Китансли требовалось какое-нибудь средство подбодрить своих людей, однако ничего путного на ум не приходило.
Не было речи о том, чтобы откормить тощих гаринафинов, наполнив их желудки летательным газом, а их самих – уверенностью. Как прекрасно было известно всем обитателям лесостепей, где голод мог наступить после всего одного сильного зимнего бурана, и людям, и животным требовалось время, чтобы полностью восстановиться после длительного голодания. После продолжающегося целый год плавания через безбрежный океан на борту «Бескрайних пастбищ» не осталось достаточно продовольствия, чтобы кормить команду на протяжении еще одного года, который потребуется на то, чтобы возвратиться в Укью, не говоря уж о том, чтобы откармливать гаринафинов.
И это в конечном счете было главной проблемой Наку. Невозможно было представить, на сколько хватит таких скудных запасов, даже если посадить экипаж на голодный паек в одну шестнадцатую обычного рациона. Поход планировался с расчетом на прибытие в радушный порт, основанный в Дэре пекью Тенрио, и не предполагал двухлетнего бесцельного блуждания по морским просторам. В не слишком отдаленном будущем маячила перспектива людоедства и кое-чего похуже.
Наку уже пришлось публично высечь нескольких матросов и выбросить их в море за то, что они пытались проникнуть на корабельный склад, где хранились запасы тольюсы и пеммикана[85].
– Пиршество! Прощальное пиршество, перед тем как мы присоединимся к облачным гаринафинам! – орал вожак бунтовщиков. – Пусть мы, по крайней мере, умрем с животами, набитыми мясом, и головами, полными приятных видений!
Единственной надеждой для тигр-тана оставался дэранский флот. У дэранских кораблей, преодолевших Стену Бурь, могла быть только одна цель – Льюку. Если Наку и его людям удастся захватить богатые припасы на дэранских кораблях, у них появится шанс вернуться домой. Дэранский флот представлял собой стадо откормленных баранов, а льюкучанский корабль-город был голодным волком, которому требовалось насытиться до отвала перед приближающейся зимой.
Наку Китансли отдал приказ поставить все реи и паруса. Лес мачт «Бескрайних пастбищ» ощетинился новыми ветвями и листьями, улавливающими каждое дуновение ветра. Пышный убор из бом-брамселей, трюмселей, мунселей и топселей[86] (и даже «осенних коконов», огромных парусов, похожих на воздушные шары, не имеющих рей и закрепленных только на шпринтовых, пригодных лишь для того, чтобы идти прямо по ветру по спокойному морю) выжимал до последней капельки максимальную скорость, помогая кораблю-городу нагонять уходящий на запад дэранский флот. При мысли о том, что все паруса были поставлены в такой близости от Стены Бурь, даже бывалых моряков, учившихся управлять этими рукотворными островами непосредственно у первого экипажа императора Мапидере, прошибал холодный пот, но, по крайней мере, «Бескрайние пастбища» с каждым днем все больше приближался к добыче.
Каждое утро громада корабля-города возникала в предрассветных сумерках все ближе. Тэра и Такваль встревоженно обсуждали возможные шаги.
– Нам придется вступить в бой, – сказал Такваль.
– Но как? – спросила Тэра. – Камень, выпущенный из самой большой нашей катапульты, не оставит даже вмятины в этих толстенных досках.