Не первая Вера

Глава 25

Дни потянулись один за другим однообразной чередой. Каждый вечер Алькальд ждал меня в гарнизоне, был не разговорчив, предельно собран. Называл меня своим «партнером» и ни разу не обмолвился о том, что происходило в его резиденции. Я послушно усаживалась на стул, он забирал энергию, я уставшая, как от тяжелого физического труда, уезжала в лагерь. Там я спала, ела, занималась нехитрыми своими обязанностями по увеличению энергетического потенциала необходимой для вечерней процедуры чакры, собиралась, и снова отправлялась к нему.

Спустя несколько недель это стало походить на работу. Всё стало в некоторой степени, предсказуемо. Можно даже сказать, что эта временная стабильность успокаивала. Временами казалось, что нет в этом ничего драматичного – простое сотрудничество: лидеру – энергия, мне – жизнь. Если бы не жгучая тоска по любимым людям дома, не понимание, что я несвободна, не тягостное ожидание неминуемого ужасного конца этого «партнерства», то можно было бы назвать моё существование вполне сносным.

Раз в несколько дней всё так же приходил грузовик за размалеванной толпой девиц, которые отправлялись развлекать солдатский гарнизон. Они стали смотреть на меня менее презрительно, после того, как я вернулась с церемонии выбора нового главнокомандующего. Но всё же держались от меня подальше, осторожничая, на всякий случай. Кто знает: когда и от чего я умру и не захвачу ли их с собой? История с отравлением их товарки ещё не забылась. Каждое утро после их «выезда» возвращались не все. Некоторые в мешках отправлялись на сжигание в карьер. Ужас этого больше не шокировал, как раньше, а лишь напоминал о том, что скоро меня постигнет та же судьба.

На самом деле чувства наши были взаимны: мне было жаль их за то, какой унизительной работой отрабатывали они своё существование, им – меня за то, что мой конец очевиден. Мы были в одной лодке, хоть и гребли по-разному.

С каждым днём, несмотря на усилия моих «помощниц», я уставала всё сильнее. Всё больше требовалось сна для восстановления сил. Лене приходилось по несколько минут трясти меня, чтобы разбудить. Я чувствовала себя плохо, похудела, начали выпадать волосы, ломаться ногти, под глазами появились темные круги. Как не ухищрялась Тамара, накладывая слои грима, лицо стало осунувшимся и неизменно усталым. Как не подкармливали меня в столовой лучшей едой, слабость в коленях и легкий тремор в руках стали постоянными моими спутниками. А ещё головная боль. Она была почти постоянной. С отчаяньем глядя на себя в зеркало, я понимала, что источник энергии для Алькальда иссякает, как и мои жизненные силы.

Больше всего удручало то, что мне никак не приходило в голову как продвинуться к своей цели: узнать хоть что-то о действии «ключа» в наш мир. Расспрашивать кого-либо я не решалась: Маргарита сдержала слово – внимательные глазки камер наблюдения преследовали меня повсюду, куда бы я ни пошла, с кем бы ни говорила. Я не знала, что предпринять и плыла по течению, теряя энергию, теряя надежду на спасение.

Но один из визитов к Алькальду «встряхнул» меня. В тот вечер Алькальд был особенно задумчив. Когда меня привели к нему, он махнул рукой на стул. Я села и стала ждать. Алькальд подошел к окну и долго смотрел куда-то в темноту. Повернувшись ко мне, он по обыкновению кивнул утвердительно головой, видя, что цвет энергии, которую он утвердил на сегодня и планировал забрать у меня – голубой. Энергия творчества была ему очень нужна, ведь его план требовал нестандартного мышления.

Алькальд встал за моей спиной, я закрыла глаза. Поплыли разноцветные круги, они превратились в голубые океанские волны и стали уноситься куда-то вдаль. Я погрузилась в транс. Когда я открыла глаза, была ещё ночь. Тело ныло, я была разбита. Алькальд сидел за столом и сосредоточенно смотрел в какие-то бумаги. Я вопросительно повернулась к нему.

– На сегодня всё, – спокойно проговорил он, не отрывая взгляд от документов.

– Что-то не так? – я старалась, чтобы голос не выдавал волнения или страха.

– В общем, всё ожидаемо. Срок службы «донора» несколько месяцев. Учитывая ваш большой выплеск энергии на поединке «доноров», Ваш расход энергии произошёл быстрее. Больше Вы мне дать сегодня не можете. Выпивать Вас до дна я не планирую, так что на сегодня мы закончили. Вас отвезут в лагерь. Постарайтесь усерднее восстанавливаться. В последующие несколько дней мне нужна будет энергия Вашей коронной чакры – фиолетовая. Вы мне её предоставите. В нужном мне количестве. В противном случае, я вынужден буду прервать наше взаимодействие.

Увидев мой ошарашенный взгляд, он примирительно добавил:

– Поймите, Вера, Ваш энергетический потенциал скоро будет исчерпан. Это печально, но неизбежно. Ваш потенциал был огромен и очень помог мне. Теперь, даже при Вашем искреннем желании, поток энергии будет иссякать. Мне его будет не достаточно. Вашу энергию можно подхлестнуть и достать, так сказать, силой. Но я этим не занимаюсь.

Я молчала и думала: «Как бы убедить его, что меня рано списывать, выиграть время?» Словно угадав мои мысли, он произнёс:

– Вера, Вы можете заплакать? Прямо сейчас. Подарите мне искренние и светлые слёзы. Может я недооценил Вас?

Я постаралась вспомнить что-то из прошлой жизни, что раньше заставляло меня рыдать, но кроме щемящей тоски ничего не всплыло. Не было былой ярости, негодования или обиды, а только всепоглощающая усталость тела и ума. Слёз не было.

Он пожал плечами, как бы говоря: «Ну, я же говорил, что слёзы конечны», и опять погрузился в чтение. Я обреченно смотрела в окно. Вдруг у ворот КПП мелькнул фонарь: кого-то провожали среди ночи к Алькальду. Прошлый раз с ночным визитом приходил Марат. Я решила, во что бы то ни стало, узнать, зачем он пришёл. Я поднялась со стула, сделала несколько шагов к двери и со всем артистизмом, на который была способна, рухнула на пол, имитируя глубокий обморок.

Алькальд недовольно что-то проворчал, потом поднял меня с пола и отнес на свою кровать. В этот момент в дверь постучался солдат. Алькальд задернул занавеску, закрывая меня от нежданного визитёра.

Вошёл Марат. Они сели к столу. Алькальд закурил. Сквозь занавеску были видны только их силуэты, но голоса были хорошо слышны. Я вся превратилась в слух, пытаясь услышать что-нибудь, что поможет мне выжить.