Прополоскав рот, Яна сплюнула в таз.
– Ты дошел вместе с нами. После «горечи» из памяти вышибает несколько часов.
– Поэтому ее нельзя употреблять всем вместе, – шепотом пояснил Дэн, опасливо косясь на Абсалома, который помогал Лике сервировать стол. – Всегда рядом должен быть тот, кто поможет выйти из леса и вернуться обратно в общину.
– Мы ходим за «горечью» один раз в неделю – чаще нельзя, иначе Абсалом или Осмунд могут нас засечь, – добавила Яна.
Мартин набрал в ладони ледяной воды из рукомойника и плеснул в лицо, наслаждаясь бодрящим покалыванием на коже, словно ее рецепторы тоже обновились после «горечи».
– Что это за хрень в той расщелине? – спросил он, выдавливая зубную пасту на щетку.
– Никто не знает. – Дэн вытер полотенцем лицо. – Когда я впервые оказался в общине, один торчок по имени Стиг рассказал мне о котловине и спрятанной там «горечи». Стиг узнал о ней от другого наркомана, проживавшего в общине. Секрет о существовании «горечи» годами передавался по цепочке с тех пор, как Абсалом открыл «Юдоль».
– И где теперь все эти наркоманы? – Мартин орудовал зубной щеткой во рту, и его слова прозвучали невнятно.
– Исцелены. – Яна улыбнулась. – А ты думал, в общине столько завязавших благодаря молитвам и медитациям с Абсаломом?
Мартин прыснул от смеха, разбрызгивая пену изо рта, но тут же опасливо зыркнул в сторону стола: старик накладывал кашу по тарелкам и, кажется, совсем не обращал внимания на заговорщиков возле рукомойников.
– С каждым разом необходимость в приеме «горечи» уменьшается, – тихо пояснил Дэн. – А затем наступает момент, когда тебе совершенно ничего не нужно, кроме самых простых вещей – воздуха, еды и сна. Ты освобождаешься от всего.
– По тебе так не скажешь, – ухмыльнулся Мартин.
– Потому что я еще не прошел путь до конца! – огрызнулся Дэн. – Но уже близок к этому. Стиг ходил к котловине целый год, и только потом его отпустило. Он уехал из общины перед твоим появлением.
– А сколько ходишь ты? – Мартин взглянул на Яну.
– Пятый месяц. Дэн показал расщелину в апреле.
– А мне вместе со Стигом приходилось зимой откапывать ее из-под снега. – Дэн натянул футболку и пригладил растрепанные волосы. – Арнольд и Лика сидят на «горечи» с июня, а тебя мы собирались привлечь попозже – хотели убедиться, что ты не будешь стучать.
Мартин скривился, но постарался не выдать обиды. Ему стало неприятно, что даже среди наркоманов его не принимали за своего.
– Почему вы не расскажите Абсалому про «горечь»? – спросил Мартин.
Дэн с удивлением вылупился на Мартина, будто тот был умственно отсталым, но ответить не успел: с диким криком из домика вывалился Арнольд и грохнулся возле стола. Следом выскочил разъяренный Осмунд и, подлетев к доходяге, пнул его ногой под дых.
Держась за живот, Арнольд постанывал на земле и отплевывал сгустки крови из разбитого рта – похоже, Осмунд успел залепить ему по лицу еще в домике. Мартин, растерявшись, обвел взглядом новых знакомых: Дэн с Яной остолбенели в замешательстве, Лика испуганно спрятала лицо за ладонями. И только Абсалом спокойно взирал на случившееся. Отложив тарелку с кашей, он подошел к Осмунду, со свирепым видом застывшему над скрюченным на земле Арнольдом.