Сергей Львович. Мужицкий апостол!
Пушкин. Их руками, однако, сделано все! А вы? Что в своей жизни сделали вы? И вам подобные?
Надежда Осиповна (Пушкину). Не кричи так! Могут услышать люди.
Пушкин. С каких пор вы начали считаться с мнением дворни? Да… Но я говорю не то! Не то! Не в этом дело!
Сергей Львович. Ага! Признался! Так в чем же дело?
Пушкин (останавливается против него). В том, что вы, мой отец, добровольно взяли на себя обязанность шпионить за собственным сыном! В том, что вы не побрезговали вскрывать мою переписку и сообщать ее начальству! В том, что вы не понимаете меры своего легкомыслия. (Подходит вплотную к Сергею Львовичу, ударяет ладонью по столу.) Я буду просить государя запереть меня в одну из крепостей. Это будет достойнее, чем жить здесь.
Сергей Львович (встает). Остановись! Я – твой отец. Я отвечаю за тебя перед всевышним.
Пушкин (неожиданно смеется). Полно! Что это вам пришло в голову! Ни перед кем вы за меня не отвечаете. Ни перед богом, ни перед дьяволом!
Сергей Львович машет руками, как бы отгоняя от себя страшное видение. Надежда Осиповна падает на колени перед иконой, сжимает в отчаянии руки.
Сергей Львович (хрипит). Люди! Сюда! (Тянется трясущейся рукой к колокольчику на столе.)
Пушкин берет из его руки колокольчик и ставит на стол.
Люди!
Надежда Осиповна вскакивает, удерживает его.
На помощь!
Торопливо входит Арина Родионовна, за ней Кузьма.
Пушкин. Чего вы добиваетесь? Новых обвинений против меня? Вы хотите погубить меня окончательно! (Кузьме.) Кузьма, голубчик, скажи, чтобы мне оседлали Чалого.
Кузьма. Я сам Чалого оседлаю. (Уходит.)
Арина Родионовна (берет Пушкина за руку). Сашенька! Не гневайся ты на них! Александр Сергеевич, любезный ты мой. Пойдем! Перемелется – мука будет. (Пытается увести Пушкина.) Пойдем, Сашенька!
Пушкин (ласково отстраняет няню, оборачивается в дверях). Я сказал вам все. В первый и последний раз. Прощайте. (Уходит с няней.)
Сергей Львович (бросается следом за ним, распахивает дверь в коридор, рвет на себе халат, кричит). Как ты посмел! Люди! Он ударил меня!