Анисья. Ой, батюшки! А ниток-то нету.
Кутыркин (снимает фуражку, достает из-за подкладки иголку с намотанной ниткой). Боец по уставу без иголки и нитки существовать не может. Бери.
Анисья садится на ящик, начинает чинить шинель.
Леденцов (Кутыркину). Откуда к нам пожаловали? Личности вашей не припоминаю.
Конюх. Я и то дивлюсь, кто такой? Наши с войны давно воротились.
Кутыркин. Я человек прохожий.
Анисья (вздыхает). И с чего это столько прохожих людей развелось! То женщина ходит, то солдат навернулся. Ходят-ходят, будто свет им мал.
Паня (с восхищением смотрит на гимнастерку Кутыркина с несколькими медалями). Восемь медалей! Да как звенят!
Варюша. Как колокольчики!
Кутыркин. Я человек дальний. Вы меня знать не можете.
Леденцов. Чайку похлебать не желаете?
Кутыркин. Выпью, пожалуй. (Садится, пьет чай, рассказывает.) В гражданское состояние я перешел. Да… А в армии служил я сапером. Мое было дело понтонные мосты наводить. А вот теперь, значит, пробираюсь домой. Шагаю. До нашей деревни от железной дороги – сто километров.
Конюх. Натрудил небось ноги?
Кутыркин. Малость натрудил.
Конюх. Отдохнуть следует.
Кутыркин. Вот я и соображаю: может, пожить здесь у вас денька три-четыре. Местность у вас пересеченная, приятная. Воды и леса много.
Леденцов. Поживите у нас на здоровье.
Анисья (Кутыркину). А семейство у тебя большое?
Кутыркин. Один я, вот и все семейство.
Анисья. Сирота, значит. Вроде как вот она, Варюша.