Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

22
18
20
22
24
26
28
30

Вторая истинная — чудо. Чудо, на которое Эриэл не надеялся. О котором не мечтал.

Которого не хотел.

Тонкие стены бордельных спален не позволяли посидеть в тишине хотя бы пару минут. Женские стоны, мужские наигранные вздохи, скрип постельных пружин, стук деревянных изголовий, ударяющихся об эти самые тонкие стены. От звуков мутило. Хотелось заткнуть уши. Забыть, где он находится. Кто он такой.

Не получалось.

Дверь распахнулась. Разъярённой фурией в комнату влетела Она. Девчонка, о которой Эдриэл думал, когда ложился в постель с посторонними женщинами. Которую невольно представлял под собой. Его второй шанс. Ведьма, вытеснившая из мыслей образ погибшей жены. Превратившая его, Эдриэла, в изменника, в предателя.

Вот он — настоящий позор для эльфа! Забыть о супруге, ценой своей жизни подарившей ему ребёнка. Захотеть заменить её другой женщиной.

А он захотел.

Как же он захотел! Всей своей проклятой загнивающей душой потянулся к этому чуду, к этому невинному созданию.

Страшно становилось от горячего желания сжать в ладонях этот хрупкий цветок, притиснуть к груди, спрятать за пазухой, позволить себе вновь стать счастливым.

Неправильно.

Нет-нет, это было неправильно. Нечестно. Несправедливо по отношению к матери Лионеля. Эллайа умерла, рожая Эдриэлу наследника, и он не станет предавать её память.

— Я же просил больше не приходить.

Грубить своей истинной было больно, но ещё больнее — с кровью, с мясом вырывать её из сердца, по собственной воле отказываться от счастья.

— И что? — девчонка скрестила руки на груди. — Ты мне не указ. Захотела и пришла. И вообще я всё знаю.

— О чём знаешь? — Эдриэл отвернулся — не мог на неё смотреть.

Такая юная, красивая, чистая. Такая его. Близкая и далёкая. Даже если он окажется последней скотиной и предаст Эллайю, у них с этой девчонкой всё равно нет будущего.

— Знаю, что я твоя… истинная, — к концу ведьма растеряла воинственный пыл, и последнее слово прозвучало неуверенно, вопросительно.

Эдриэл горько усмехнулся:

— Уходи.

— Нет, я за тебя заплатила!