Мало кто в Политбюро НСДАП догадывался, что именно Штирлицу принадлежала идея реформации нацистского государства, впоследствии вошедшей в историю под термином «перестройкиш». А простые немцы вообще ничего не понимали — просто в одно прекрасное утро обнаружилось, что все герои фатерлянда — не потомки Зигфрида, а собачье дерьмо.
В дни выхода свежего номера «Нойес лебен» под окнами редакции стали собираться возбужденные строители Третьего рейха, поголовно поносить фюреров и спорить о прусской идее.
Германия превратилась в библиотеку. Тиражи подскочили к миллиону; в районных отделах НСДАП в открытую читали Ремарка, в Союзе писателей Третьего рейха начались консультации относительно издания полного собрания сочинений Генриха Гейне.
Пока консультации шли, собрание вышло в Верхней Саксонии стотысячным тиражом.
Мюллер тихой сапой переправил в пару американских издательств рукописи своих мемуаров о жутком прошлом гестапо и ездил туда читать лекции.
В мае восемьдесят седьмого в Доме культуры имени Геринга состоялся вечер Фасбиндера, и, пока в Политбюро обсуждали размеры карательной акции, «Берлинер ансамбль» поставил «Карьеру Артура Уи». Лидер нации посетил премьеру и произнес несколько слов об ужасах гитлеризма.
Одновременно диссидентам, севшим за распространение пьесы Брехта в самиздате, ужесточили режим.
Диверсии в области идеологии Штирлиц продолжал подпирать расколом в партийных рядах. В сентябре 1987-го, непосредственно перед заседанием Политбюро ЦК НСДАП, он еще раз ударил бутылкой по голове Холтоффа, возглавлявшего в то время берлинскую партийную организацию. Находясь в этом состоянии, Холтофф произнес яркую речь против привилегий, из-за которой был немедленно исключен из Политбюро и стал народным арийским любимцем.
Мир за пределами Германии по-прежнему сходил с ума от борца со шнапсом. Вдохновляемый Штирлицем, тот докатился до того, что признал перегибы в работе Освенцима и личным звонком вернул из закрытого города Дюссельдорфа опального физика Рунге. Вывод рейхсвера из Ирана окончательно превратил борца со шнапсом в идола западной демократии, которой с начала пятидесятых снились немецкие ядерные подлодки, всплывающие в дельте Миссисипи.
Нанося по нацизму удар за ударом, в 1989-м Штирлиц осуществил наконец операцию «Выборы в рейхстаг». Из пятисот депутатских мест целых пятнадцать удалось отдать не членам НСДАП, протащить в высший законодательный орган Третьего рейха двух евреев и организовать прямые трансляции на всю Германию.
До последнего момента нацистская верхушка была уверена, что играет с проклятым Западом тонкую двойную игру, но депутаты рейхстага, трижды проинструктированные, проверенные члены партии, истинные арийцы с характерами нордическими, выдержанными, в прошлом беспощадные к врагам рейха, оказавшись в прямом эфире, понесли родное нацистское государство по таким кочкам, что испугались даже евреи.
Когда группе бывших работников идеологического отдела ЦК НСДАП удалось поставить на голосование вопрос о многопартийности, в самой НСДАП было уже два десятка фракций, от твердокаменных рэмовцев до социал- демократов шведского типа.
Жизнь за пределами НСДАП тоже не переставала удивлять: в норвежских школах явочным порядком кончили преподавать немецкий язык; в Польше день знаний первое сентября объявили днем траура.
Подразделения рейхсвера, направленные остановить войну между Чешским и Словацким протекторатами из-за Моравии, были обстреляны с обеих сторон, и больше рейх уже ни во что не вмешивался.
Наконец, толпы славянской молодежи снесли Уральский хребет — и Западная Россия, никого буквально не спросив, объединилась с Восточной.
Штирлицу уже не надо было ничего делать: режим разваливался в автономном режиме. Единственное, что позволял себе старый бригаденфюрер, — это время от времени бить Холтоффа бутылкой по голове, но и это было уже скорее данью традиции, чем необходимостью: нашедший себя Холтофф и без того крушил рейх как мог… Собственно, никакого рейха уже не было: Дойч-Банк давал за марку полцента, гестапо окончательно перешло на рэкет; какие-то умельцы втихую акционировали имущество гитлерюгенда…
Юный резерв партии давно торговал чизбургерами в «Макдоналдсе» и вместо Вагнера в открытую тащился от группы «Qeen». Деморализованные войска вермахта, сопровождаемые улюлюканьем, покидали Варшаву и Москву…
Летом девяносто первого группа отчаявшихся национал-патриотов изолировала борца со шнапсом в его резиденции на Черном море и, собравши пресс-конференцию, объявила все, что случилось в фатерлянде после восемьдесят шестого года, недействительным.
При этом руки у патриотов тряслись.
Ранним августовским утром Штирлиц приехал к Холтоффу и, растолкав, объяснил ему, что — пора. Попросив Штирлица покрепче ударить его бутылкой по голове, Холтофф вышел в прямой эфир и позвал берлинцев на баррикады.
ebooksa