Вместе с тем старообрядцы активно осваивали новые формы книгоиздательства. В последней четверти XIX века среди старообрядцев получило широкое распространение производство книг гектографическим способом, на стеклографе и другими способами тиражирования. Создание типографий, гектографических мастерских, литографий нельзя считать абсолютно самостоятельным делом их владельцев. Все участники этого процесса были связаны между собой, а некоторые организаторы типографий, возможно, получали и материальную помощь. Отличительной особенностью печатной продукции этого периода стало появление оригинальных авторских сочинений в жанре исторического исследования, о направленности которых говорят их названия: «Историческое исследование, служащее к оправданию старообрядцев» (в трех томах) В. М. Карловича, «Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на нее обвинений» А. В. Швецова и другие. Многие из этих сочинений в отличие от подавляющей массы книжной продукции старообрядцев печатались гражданским шрифтом.
Возможность легального книгоиздания старообрядцы получили только в 1905 году. С этого времени расширяется сеть типографий внутри страны (Балахна, Нижний Новгород, Саратов, Старая Тушка, Уральск и др.), повышается профессиональный уровень печатников, увеличиваются размеры самих типографий, внедряется в производство новейшая техника, производится ее самостоятельная модернизация. Некоторые старообрядческие издания этого периода относятся к вершинам полиграфического искусства своего времени. Широко разворачивается выпуск периодики, отражавшей не только нравственно-религиозные, но и социально-политические взгляды старообрядцев (как уже указывалось выше, количество подобного рода изданий с 1905 по 1918 год по предварительным подсчетам составляет около 20).
Так, в 1907 году Г. К. Горбуновым была создана знаменитая типография Преображенского кладбища в Москве, центра федосеевского согласия. Уже в первый год своего существования типография выпустила в свет более десятка изданий. Изначально при ней существовала своя переплетная мастерская. За время существования типографии (до 1917 года включительно) с ее станков сошло свыше 80 названий книг. Репертуар изданий был очень широк. Наряду с традиционной богослужебной литературой печатались крюковые книги (Обиход, Ирмосы, Октай), лицевые (среди них такие шедевры полиграфического искусства, как «Апокалипсис трехтолковый», «Григорьево видение», «Прение живота со смертью»). С подлинного оригинала 1723 года были изданы «Поморские ответы» с фототипическим воспроизведением автографов выгорецких пустынножителей.
В 1908 году получил разрешение на заведение типографии в селе Старая Тушка (Вятка) Л. А. Гребнев, который известен не только как издатель, но и как иконописец, гравер, переплетчик и оформитель рукописных книг, сочинитель духовных стихов, автор некоторых изданных им книг, учитель древнего крюкового пения. Компаньонами Гребнева в учреждении новой типографии были братья В. Т. и Е. Т. Семеновых, жившие в Казани. В начале 20-х годов XX века Гребнев составил альбом орнаментики для Новотушкинского музея. Этот альбом включает в себя оттиски клише орнаментики, сохранившихся после конфискации в 1918 году. Из подписей, сделанных Гребневым следует, что его типографские материалы комплектовались путем покупки «из прежде существовавших типографий», заказов в граверной мастерской Н. А. Ермолова в Москве, причем рисунки предоставлялись самим Гребневым, у Я. Ксерлинга в Казани. Много орнаментального материала изготовлялось прямо в типографии. Эту работу выполняли Гребнев и Е. Т. Семеновых. Семеновых делал клише способом травления на цинке. Сам Гребнев изготовлял клише на дереве и на меди. Гребнев печатал малоформатные издания (в 16—4 долю листа). Его первые попытки печатания больших книг были пресечены закрытием типографии в октябре 1918 года.
Свою типографию организовали и поморцы. Она находилась в Саратове. Вопрос о необходимости создания собственной типографии у старообрядцев поморского брачного согласия впервые прозвучал на первом Всероссийском соборе в мае 1909 года. Еще более остро он был поставлен на первом Всероссийском съезде старообрядческих учителей и учительниц, проходившем летом 1911 года в Двинске. Наряду с изданием книг, съезд признал необходимым выпуск собственного журнала и одобрил предложение саратовцев и двинцев издавать периодику. Саратовские поморцы незамедлительно приступили к исполнению решений съезда. В 1912 году на базе типографии товарищества «Энергия» начал печататься журнал «Щит веры». Первым редактором, а с 1913 года и издателем стал В. З. Яксанов. В том же году при редакции журнала был открыт книжный и писчебумажный магазин «Сотрудник школы». Как отмечалось в рекламе, «при магазине имеется старообрядческая типография и переплетная мастерская». Все это объединение по производству и распространению книг стало называться «Книгоиздательство В. З. Яксанова». Главным каналом распространения старообрядческой литературы, подготовленной к публикации книгоиздательством Яксанова, был журнал «Щит веры». Некоторые книги, как, например, трехтолковый Апокалипсис, «История Выговской пустыни» Ивана Филиппова и др., печатались прямо в журнале. Кроме того, практиковались платные абонементы к журналу, по которым можно было купить книги, и бесплатные приложения к абонементам. В 1915 году деятельность журнала и, видимо, всего книгоиздательства была прервана в связи с трудностями военного времени. Но уже в 1916 году оно возобновило выпуск продукции. Однако этот год стал последним для «Щита веры». Вместо него в 1917 году В. З. Яксанов стал издавать журнал «Старообрядчество и кооперация».
В. З. Яксановым было составлено три сборника духовных стихов. Первый из них вышел еще, видимо, в 1911 году, второй в 1912 году, в нем в приложении даны некоторые стихи, сопровожденные крюковой нотацией, третий сборник был издан в 1914 году. Он содержал 30 стихов, все с крюковой нотацией, и имел иллюстрации. В 1912 году Яксанов совместно с одним из авторитетнейших деятелей поморского старообрядчества Т. А. Худошиным подготовил и издал «Учебное пособие по Закону Божию для детей христиан-старообрядцев» в трех частях. В том же году был напечатан Устав церковный с цветными гравюрами, выполненными в литографии Немирова. Издательством были выпущены Кормчая трехтолковая и Библия, «Исторический словарь» Павла Любопытного и «История Выговской пустыни» Ивана Филиппова, «Азбука веры» Дионисия Батова под редакцией Яксанова и многое другое. Во время Первой мировой войны издательством выпускались книги для старообрядцев-военных. Так, в 1916 году вышли из печати: «Спутник воина-христианина» и «Походная книга для солдат и офицеров старообрядцев». Издательство выпускало книги, напечатанные как кириллическим, так и гражданским шрифтом.
В 1908 году была создана типография старообрядцами беглопоповского согласия, получившая название «Московская старообрядческая книгопечатня». Судя по продукции типографии, ее качеству, оформлению, она располагала своей литографией, копировальными машинами. Там трудились хорошие мастера. Не случайно уже в 1910 году печатня была награждена большой серебряной медалью на выставке в Екатеринославе «за изящество и стильность изданий при недорогой цене». При типографии был организован хор и всех ее сотрудников бесплатно обучали крюковому пению. 1 марта 1911 года открыли собственную переплетную мастерскую. С августа 1910 года в типографии издавался ежемесячный журнал «Златоструй», редактором которого был сначала И. Н. Красильников, с 1911 года – крестьянин Юрьевского уезда Федор Андреевич Лебедев, а с конца 1912 года – мещанин города Коврова Петр Тимофеевич Евстегнеев. Деятельность старообрядческой книгопечатни продолжалась до Октябрьской революции. Репертуар ее изданий был очень широк и разнообразен: от полного круга богослужебной литературы, в том числе, огромного количества отдельных канонов святым и мученикам, до перепечатки памятников древнерусской литературы с рукописей, хранящихся в различных библиотеках. Многие издания типографии богато украшены многокрасочными литографиями. Среди наиболее значительных изданий следует отметить переиздание Острожской Библии со 105 иллюстрациями из древних рукописей, Апокалипсис и Псалтырь, тоже лицевые.
Наиболее широкую сеть типографий после 1905 года создали старообрядцы белокриницкой иерархии. Уже в 1905 году ими было подано прошение на заведение собственной типографии в городе Уральске. Ее создание происходило при содействии, а может быть и по инициативе, епископа Уральского и Оренбургского Арсения (А. В. Швецов), идеолога возрождения книгопечатания у поповцев во второй половине XIX века. Типография начинала свою работу всего на двух ручных станках. Ко времени смерти Арсения (1908) она стала одним из крупнейших старообрядческих заведений подобного рода. К началу 1909 года она имела сложную производственную структуру, существовали самостоятельные отделения: наборное, машинное, корректурное, переплетное, штамповальное и стереотипное. Там же в типографии отливались и оригинальные изящные уральские шрифты, характерные для изданий только этой типографии. В типографии, наряду с церковно-славянским, печатали литературу и гражданским шрифтом. Общее количество изданий, выпущенных за время работы типографии, определить сложно, но для характеристики масштабов ее деятельности укажем, что только за половину 1909 года в ней было напечатано 15 книг, не считая отдельных канонов.
В 1907 году в Москве была открыта типография крупного промышленника, почетного попечителя Рогожского кладбища П. П. Рябушинского. К 1913 году типография являлась одним из крупнейших издательских заведений. Ее оборудование состояло из 2 ротационных машин, 6 типографских паровых станков, 4 типографских ручных станков, 3 американок, 10 наборных машин, 6 стереотипных аппаратов, 2 литографических камней, 1 комплекта форм для литья литер, 53 комплектов матриц, 1676 пудов 33 фунтов шрифта. Старообрядческие издания печатались в типографии как кириллическим, так и гражданским шрифтом. Несмотря на то, что Рябушинский принадлежал к старообрядцам белокриницкой иерархии, в своей типографии он печатал на заказ книги и для других согласий. Так, например, в 1910 году в его типографии была издана книга «О правдивой единости» Захарии Копыстенского по заказу поморцев, у которых к этому времени еще не было своей типографии.
Не позднее 1908 года в Киеве было создано издательство «Знаменное пение» для публикации певческих книг и учебных пособий. Руководил издательством крупный теоретик крюкового пения, педагог Л. Ф. Калашников. С 1902 года издательство выпускало журнал «Церковное пение» (в 1910 году как приложение к журналу «Старообрядческая мысль»). В качестве приложения подписчикам журнала высылались крюковые книги.
Однако этот период свободного книгоиздательства был недолгим. Новое правительство, начавшее разрушение до основания старого мира, естественно, не могло позволить существование таких «рассадников мракобесия», как старообрядческие типографии. В 1918 году началось их закрытие. Многие печатники разделили трагическую судьбу своего поколения, оказавшись в изгнании или в лагерных застенках. Теперь снова становилась востребованной рукописная традиция старообрядчества.
3.4. Старообрядческое храмостроительство
Реформа патриарха Никона коснулась не только богослужебных книг, но и церковного искусства. Так, например, в архитектуре были запрещены национальные русские формы шатровых храмов, тесно связанных с народным зодчеством («церкви вверх», по образному определению летописцев). Ориентировавшийся на греческие образцы, патриарх Никон разрешил строить новые храмы только с византийским пятиглавием. Однако народ продолжал сохранять любимую им форму шатра, и вдалеке от Москвы, прежде всего на Севере, где наиболее сильны были позиции приверженцев старой веры, по-прежнему продолжали возводить шатровые храмы.
Известный знаток древнерусского искусства Игорь Грабарь писал: «Человек, ездивший по Северной Двине, Онеге, Мезени или по Олонецким озерам, на всю жизнь сохраняет воспоминание об этих сказочно-прекрасных церковках-грезах, поднимающихся среди густого елового леса, таких же остроконечных, как ели, таких же, как они, седых. Много таких церквей уже рухнуло, многое сгорело, еще больше искалечено невежественными благодетелями, а иные более ста лет заброшены, потому что принадлежали сторонникам старой веры»[71].
О глубокой мировоззренческой основе шатровой храмовой архитектуры необыкновенно поэтично писал другой знаток древнерусского искусства Иван Никифорович Заволоко: «Шатровые храмы поразительны по красоте, где бы они ни стояли, – на далекой ли Кеми, почти у полярного круга, около Вологды, в Устюге или в костромских лесах. Шатровые храмы поднимаются ввысь от земли. Прямые, строгие и стройные. Нет ничего случайного, отвлекающего внимание на мелочи. Словно лишенные всякой связи с суетливым человеческим миром, стоят эти памятники старины, великанские своими бревнами, кольчугами лемехового шатра, с размахнувшимся крестом на лазури. Древнерусские храмы – это соборное творчество народа, его сила, воля, как бы мускулатура его, уверенные взмахи закаленной неослабевающей от работы руки. В древнерусском храме отразилось религиозное мироощущение русского народа, это свеща – небу, поставленная в образе стройного шатрового храма»[72].
Традиции дораскольной архитектуры получили свое продолжение, в частности, в храмах Выговского и Лексинского общежительств. Об этом красноречиво свидетельствуют старинные гравюры и рисованные лубки, а также редкие фотографии конца XIX – начала XX веков. Архитектурный облик Выговского общежительства сложился уже к началу XVIII века. В центре стояла соборная часовня Богоявления Господня (она была построена в 1710-е годы) – большая постройка, состоявшая из двусветной моленной, обширной трапезной и сеней. Трапезная и сени имели единую кровлю и по два окна, располагавшихся на одном уровне с нижними окнами моленной. Моленная («певческая») имела окна в два уровня. Ее кровлю венчала главка с крестом, которая покоилась на небольшой «бочке» – традиционном элементе выговских храмов. Трапезная отделялась от часовни капитальной стеной. В стене была дверь и два проема, закрывавшихся ставнями. Высота моленной от пола до потолка составляла 4 сажени (8,5 м), ширина – почти 6 саженей (12,8 м). «Представители епархии в середине XIX века свидетельствовали, что часовня имела древнюю форму и по величине была больше православной церкви. Ее утварь в 1739 году состояла из четырехрядного тяблового иконостаса, 49 мелких образов, 2 паникадил, 11 медных лампад и 27 книг»[73]. Рядом с часовней стояла большая колокольня, сруб которой – восьмерик на четверике – завершался ярусом звона под высоким шатром. По периметру располагались больница, жилые кельи, хозяйственные службы. Все это было окружено высокой стеной, за которой располагалась гостиница для паломников. Через реку Выг был построен мост.
В женском Лексинском монастыре главная часовня во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста по своим размерам и оформлению значительно превосходила все прочие часовни первой половины XVIII века, в том числе и Богоявленскую на Выге. В 1728 году здесь была построена новая часовня вместо сгоревшей старой. К часовне прирубили «велию трапезу», а к трапезной с двух сторон «приделы», «в одной стороне для говори псалтырей по усопшим», а в другой стороне для пускания приезжих гостей. Приделы отделялись от трапезной плотной стеной «выше человека», которая завершалась под потолком решеткой, «дабы стоящим в пределах слышати с часовни пение». Оба придела соединялись с трапезной дверями. К трапезной примыкала «немалая» паперть. Часовня соединялась со столовой переходами с перилами. Параллельно со строительством часовни иконописцы из Выговского монастыря и Березовского скита писали для нее иконы. В Крестовоздвиженской часовне был пятиярусный иконостас. В местном ряду иконостаса стояло 10 больших икон (Богородицы Тихвинской в окладе, Распятие Господне с венцом, святого пророка Иоанна Предотечи с венцом, Пресвятой Троицы, святителя Николы Чудотворца, апостолов Петра и Павла, евангелиста Иоанна Богослова с венцом, Софии Премудрости Божией, преподобных Зосимы и Саватия Соловецких, святого пророка Илии). Кроме того, здесь же располагалось 49 мелких икон, 6 из которых были в окладах. Выше шел деисусный ряд с иконами всех двенадцати апостолов. Над ним располагался праздничный ряд с иконами двунадесятых праздников, а еще выше – пророческий и праотеческий ряды. Кроме иконостаса в певческой имелись одно медное паникадило, 10 жестяных лампад, 13 старопечатных книг. Убранство трапезной было более скромным и ограничивалось 13 иконами.
Вместе с тем, бережно сохраняя традиции древнерусского зодчества, староверы создали новый тип построек. «Как это ни покажется странным, именно в условиях гонений происходит становление новых, собственно старообрядческих черт построек. Сформировались такие типы строений, как старообрядческий молитвенный дом, старообрядческая моленная. Именно здесь складываются особенности интерьера старообрядческих церквей, его насыщенность информацией, обилие икон. В условиях гонений сформировались и собственно старообрядческие типы построек: часовня-церковь и церковь без возможности служения литургии старообрядцев-беспоповцев»[74]. Характерной особенностью храмовой архитектуры выговских часовен (а впоследствии это будет характерно для храмов всех беспоповских согласий) становится отсутствие апсидной части (т.е. алтарного выступа) – из-за отсутствия алтарей. По сути, беспоповские храмы – это не церкви в строгом смысле слова, а часовни (иногда весьма внушительных размеров), хотя сами беспоповцы предпочитают другое название – «моленная». «Основной задачей старообрядческой моленной, помимо богослужебной, стала учительная и вероисповедная. Поэтому в интерьере моленной очень большую роль начинают играть текст, знак, информация. Отсюда – обилие в старообрядческих моленных икон, их небольшой масштаб и расположение, также на стенах моленных присутствовал и учительный лубок, в интерьер многих старообрядческих моленных добавились места для сидения»[75]. (Во время чтения поучений на достаточно продолжительной службе разрешалось сидеть.)
Архитектурные особенности старообрядческих храмов во многом связаны с отношением к старообрядчеству правительства. В течение долгого времени (с начала XVIII века и вплоть до 80-х годов XIX века) в различных частях Российской империи было разрешено возведение храмовых сооружений без «оказательства», т.е. без внешних признаков храма – без купола, креста и колокольни. Часто такой храм представлял собой обычную бревенчатую избу, крытую соломой и разделенную на две части (в одной живет наставник, в другой – совершается богослужение), к которой после законодательных актов 1883 и 1905 годов пристраивалась главка с крестом и колокольня. Фактически первой такой старообрядческой моленной явилось «сушило» (сарай для сена) во дворе московского дома протопопа Иоанна Неронова, куда 13 августа 1653 года вынужден был удалиться вместе со своей паствой изгнанный из церкви попами-новолюбцами протопоп Аввакум. «Ибо в иную пору, – говорил огнепальный протопоп, – и конюшня лучше церкви бывает».
Как уже говорилось выше, в конце XVII века многие зажиточные московские люди стали устраивать в своих домах частные моленные, уставленные древними образами. Царь Феодор Алексеевич писал в 1681 году в своем послании к Собору, что многие, оставив церковь, заводят в своих домах «молебища», а на «святую Церковь» «износят страшныя хулы, чего потонку и исписати не возможно». Также достаточно активно использовались для проповеди старой веры многочисленные часовни, разбросанные по всей Москве. «Это были небольшие помещения, вроде палаток. В них ставилось несколько икон и постоянно находился священник для пения молебнов. С открытием раскола, когда многие такие священники перешли на сторону церковных противников, часовни обратились в места публичной староверческой проповеди. В этих часовнях, по словам Феодора Алексеевича, в праздничные дни – „собирался многой народ, оставя святую Церковь и в ней совершаемую божественную тайну“»[76].
ebooksa