Мне плевать!

— Девочки, завтракайте, а я сейчас её верну, — как же он в себе уверен.

— Дядя Саша, лучше не ходи. Мама сделает дыхательные упр-р-р-ражнения и пр-р-р-ридёт сама, — всё-то Настя знает. Всё понимает.

Отхожу дальше от кухни и уже не слышу, о чём они разговаривают. Мне надо побыть одной. Захожу в комнату. Это оказывается кабинет, в котором дети вчера разбили практически весь запас алкоголя. Что говорила Настя? Хотела показать рисунок? Почему в кабинете?

Довольно просторная комната со столом у окна и удобным офисным креслом. Странное решение поставить стол так, чтобы смотреть не на дверь, а в окно. Хотя… Вид из окна оправдывает всё. Светлый смешанный лес переносит мысли в сказку, дарит уют и завораживает.

Тут хочется писать сказки о рыцарях, принцессах и чудесных подвигах во имя этих самых принцесс, но никак не новые соглашения. Но и их тоже иногда можно посчитать за сказку или подвиг. На тёмном столе лежит тонкий белый ноутбук. От желания провести по маленьким клавишам зудят кончики пальцев, но я не подхожу, а усаживаюсь на большой черный кожаный диван, что стоит у стены. Напротив него огромный шкаф с полками, забитыми книгами и папками, а рядом с диваном тот самый столик-бар, что с горем пополам пережил второе нападение моих девчат. И небольшое кресло у входа, ближе к шкафу. В нём, наверное, удобно читать.

Всё лаконично. Нет ни одной лишней детали. Только на стене, над столиком, висит картина. Невольно улыбаюсь открытию. Вот тот самый рисунок. Такая мелочь, а насколько сильно заставляет меня задуматься.

Он поместил рисунок Насти в рамку и повесил у себя в кабинете. Зачем? Зачем он так издевается надо мной? Я уже совершенно заблудилась и в своих мыслях, и в чувствах к этому мужчине. Мила с Ольгой просили сыграть счастье в отношениях. Он мне его показал. Так показал, что теперь не хочется всё это заканчивать.

— Вот ты где, — Алекс присаживается рядом и обнимает. Откидываю голову ему на плечо. — Обиделась?

— Мне с тобой хорошо, но… Ты слишком торопишь события, — разворачиваюсь к нему лицом. — И тебе не кажется, что обсуждать такое с детьми должен не ты.

— А кто?

— Например, их мама, — складываю руки в замок на груди, закрываясь этим самым от Саши.

— Не вижу ничего плохого в том, что открыто прошу их принять меня к себе в семью. В конце концов, их отец решил от них отказаться полностью.

— А ты, значит, хочешь благородно заменить его? — Опять подкипаю.

— Тише, — ломает моё сопротивление и прижимает к себе. — Я никогда не смогу заменить им папу, но могу стать другом. Девочки пока маленькие, я, как смог, объяснил им, что их родители теперь будут жить отдельно. Настя уже знает про Ксюшу, что это новая «жена» их папы. Алла Валентиновна ей рассказала. И про тебя много чего тоже наговорила. Уж она не церемонилась в выборе слов и выражений. Удивительно неприятная женщина. Но, как юрист твоего бывшего мужа, скажу тебе, что ради этой самой Ксюши Андрей ищет лазейку в законе, чтобы официально отказаться от детей.

— Но, — пытаюсь вывернуться из крепких объятий, Алекс смыкает руки сильнее, прекращаю трепыхаться и так и остаюсь распластанной по его груди.

— Никаких «но». Его не волнует ничего, кроме этой девушки. Всё. Забудь. Мне все эти дни приходилось не только развлекать твоего отца, но и разговаривать с Настей. Она очень скучает по папе, и я её не осуждаю, но врать ребёнку не буду, и поэтому говорю правду. А правда в том, что ты мне нужна. Вы мне нужны. Я уже забыл, что такое маленькие дети, но это слишком приятно, когда тебя рисуют, — Алекс смотрит на свой портрет в рамке, вздыхает. — Будят по утрам, а вечером перед сном обнимают. Поэтому я рад девочкам. И постараюсь стать для них примером мужчины. Эй, ты что? Плачешь?

Киваю и вжимаюсь в него со всей силы. Он действительно не понимает, что делает?

Зачем ему всё это? Жил бы себе и жил. Без заморочек. Без обязательств. Свободный и богатый. Для чего ему я и мои проблемы? Может быть, это действительно любовь? Может быть, действительно стоит присмотреться? Отпустить прошлое и дать себе просто жить. Да. Наверное, так и надо сделать.

Но как же сложно перелистнуть страницы и начать с нового листа. На нём всё равно остаются выдавленные буквы от предыдущей истории. Они словно напоминание. Укор самой себе, что не жила, а подстраивалась. Терпела плохое отношение к себе и детям, лишь бы не менять ничего. Лишь бы оставаться в привычной для себя обстановке.

Пора бросать жалеть себя по поводу и без. В таких тёплых, нежных и в то же время настойчивых и крепких объятиях я решаюсь изменить себя. Свою жизнь. Легко решить. Сложно сделать. Ведь после чудесных выходных мы возвращаемся в привычную городскую обстановку. Каждый к своим делам.