Удержать любой ценой,

Я с трудом сглатываю, что звучит достаточно громко, чтобы заглушить все звуки города, которые мы минуем.

— Так совет не убьёт меня? ― Я верю, что Адриан сможет защитить меня от них, но это ещё не значит, что я в безопасности.

Адриан вновь двигается и нежно проводит большим пальцем по моей щеке.

— Совет и пальцем тебя не тронет, ангел. Но это не значит, что я сам не убью тебя. Я ещё не решил.

Меня охватывает дрожь, когда я смотрю в его глаза. Угроза больше напоминает обещание... и станет ещё хуже, когда Адриан узнает правду.

8

АДРИАН

Как бы мне ни хотелось, я не могу убить Валентину. Было бы проще просто вычеркнуть её из жизни. Тогда Валентина не сможет причинить мне боль, её не смогут использовать против меня, и она не сможет бросить меня, как это сделали все остальные.

Я устраиваюсь на сиденье подле Валентины и пытаюсь игнорировать её дрожь. У нее шок, поэтому дал ей выпить. Это все, чем могу помочь на данный момент.

Когда мы прибываем в пентхаус, я снимаю пиджак, прикрываю, как могу, капли крови на ее одежде и помогаю Валентине выбраться из внедорожника, после чего приподнимаю её подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Улыбнись и войди так, словно всё как обычно.

Вэл кивает и тяжело сглатывает. Охрана знает, что она пропала, но лишь несколько избранных. Штатные охранники не посвящены в ежедневную работу службы. Не хочу, чтобы у моих людей возникли сомнения по поводу нашего присутствия, когда они увидят нас вместе. В эти дни я не знаю, кому доверять, за исключением моей пятёрки, поскольку шпионы всегда готовы нарушить союз за достаточно высокую цену.

Я прижимаю Вэл к себе, и она замирает; улыбка становится вымученной и натянутой. Сгодится, поскольку большинство моих подчинённых опасаются даже смотреть на неё подолгу, потому что страшатся того, что могу с ними сделать. Выгодно быть королём.

Я завожу её в лифт с окаменевшим телом, даже когда Вэл цепляется за мою руку поверх того места, где держу её за талию.

Когда мы выходим из лифта, в пентхаусе никого нет. Валентина замирает, переступая порог в фойе, и сильно вздрагивает, но затем вновь обретает контроль. Я веду её в спальню, потому что у нас сейчас состоится допрос с пристрастием, и мне необходимо уединение.

Я отпускаю её, когда мы заходим в спальню. Вэл ковыляет несколько шагов, а затем опускается в кресло в углу, свесив голову; яркость и сияние в ней потускнели и лишились блеска. Это моя вина? Или отца?

Остаётся вопрос...

— Почему ты ушла, ангел? ― Стараюсь сохранять спокойствие и невозмутимость в голосе. Может, если я останусь спокоен, Вэл, наконец, даст мне хоть какое-то объяснение.

Она качает головой после нескольких секунд тишины. Я опираюсь руками на кресло напротив её и противлюсь желанию отшвырнуть его через всю комнату. По крайней мере, она не притворяется, что не слышит меня. Я обхожу кресло и стаскиваю резинку с волос Валентины, чтобы локоны рассыпались по лицу и плечам, где им и место. Волосы свисают тусклыми, грязными и растрёпанными прядями, отражая её состояние.