Затем она замирает и вытаскивает влажные пальцы из своей плоти, чтобы взглянуть на меня.
— Я не хочу этого. Я хочу тебя. Почему ты не прикасаешься ко мне?
Я откашливаюсь и сглатываю комок в горле.
— Прямо сейчас я просто хочу смотреть на тебя, ангел.
Она сужает глаза.
— Чушь. Что-то не так. Ты больше не хочешь меня? В этом дело?
Издав громкий стон, я поднимаюсь и снимаю одежду, оставляя ее в куче на полу. У меня уходит мгновение, чтобы набраться смелости и сжать в кулаке член. Ни за что на свете я не остановлюсь, если начну.
— Выглядит так, словно я не хочу тебя, ангел? Я могу думать лишь о том, как скользну в твое упругое тело и буду трахать тебя, пока ты не закричишь.
Она протягивает ко мне руки, а затем роняет их на кровать, когда я не ползу в ее объятия.
— Тогда сделай это. В чем проблема? Ты меня не сломаешь.
Я качаю головой и, крепко сжимая себя в руке, медленно прохожусь по всей длине.
— Нет. Прямо сейчас мне кажется, что я скорее сделаю тебе больно, и я не смогу жить, если наврежу тебе или ребенку.
Она фыркает, и меня удивляет появившийся в ее взгляде гнев.
— Моя вагина вытолкнет что-то размером с арбуз через девять месяцев или около того. Она выдержит немного грубоватый секс.
Я сглатываю и облизываю губы, давая себе достаточно времени, чтобы объяснить, что у меня на уме.
— Дело не в грубости, — говорю я... все еще затрудняясь объяснить что-то, что даже я в себе не понимаю.
Вэл широко распахивает глаза и кивает, пока я вновь сжимаю себя, на этот раз позволяя своим коротким ногтям впиться в чувствительную плоть. За волной боли следует волна удовольствия, и я позволяю этому овладеть мной на мгновение.
Я настолько потерян в ощущении, что не замечаю, как она принимает сидячее положение и придвигается ближе на своих коленях, пока я не открываю вновь глаза.
— Ангел, — предупреждаю я.
— Ангел, — говорит она с издевкой, понижая тон голоса. А затем нормально продолжает: — Ты не отпугнешь меня.