Богданов придвинул папку к себе, открыл ее и, мельком пробежав первый лист, собрался закрыть.
– Нет, сеньор Богданов, документы придется изучить здесь. Вы не сможете взять их с собой.
– Почему? Разве они не предназначались мне?
– Только для изучения. Забрать их означает подвергнуть риску большое количество людей.
– Тех людей, которые добыли их для вас?
– Эти бумаги достал я. Мое положение не так заметно, как сеньора Че Гевары, но в революционных кругах со мной считаются. Вот почему я имею доступ к разного рода документам и могу дать гарантии, что документы не подделка.
– На их изучение потребуется время, – заметил Богданов, вновь открывая папку.
– Не спешите, времени у вас достаточно, – сообщил Дельгадо. – С вашего позволения я вас оставлю. Когда приду, обсудим варианты.
Дельгадо вышел из комнаты, а Богданов приступил к изучению бумаг. Первый лист представлял собой список планируемых провокаций, он был напечатан на печатной машинке и не имел подписи. Состоял список из шести пунктов, два из которых значились под вопросительным знаком. Далее шли листы с подробным планом каждой из шести провокаций. Богданову потребовалось около тридцати минут, чтобы запомнить ключевые моменты, после чего он свернул бумаги и вышел в коридор.
– Позвать сеньора Дельгадо? – у дверей стоял Варгас.
– Если возможно, – произнес Богданов.
Варгас нащупал на стене кнопку. Никаких звуков Богданов не услышал, но спустя несколько минут на лестнице послышались шаги, и в дверном проеме показался Дельгадо.
– Сеньор Богданов, вы готовы к разговору? – спросил он.
– Хотелось бы уточнить кое-какие детали.
– Вернемся в комнату, – предложил Дельгадо.
В подвальной комнате Наполеоновского музея Богданов пробыл еще два часа, после чего вернулся в отель.
Через сутки Дельгадо обеспечил ему отдельное жилье в районе Ведадо. Квартира на первом этаже имела ряд преимуществ. Отдельный вход со стороны прибрежного шоссе, полная изоляция от соседей, внушительных размеров звуконепроницаемый подвал, оборудованный под жилую комнату, и три комнаты, где без труда могли разместиться все бойцы спецподразделения. Но главным преимуществом квартиры был не подвал и не отдельный вход, а соседи, которые не суют нос в чужие дела. Привычка жить в своем мирке и не лезть к соседям осталась здесь с тех времен, когда районом заправляли гангстеры, на улицах процветала торговля телом, а в домах посолиднее устраивали казино.
Дельгадо взялся обеспечить и сбор команды, выделив под нужды Богданова автомобиль с местным водителем. На этот раз возил Богданова не Варгас. Дельгадо объяснил это тем, что его легко связать с самим Дельгадо, а это может помешать делу. Богданов не возражал. Все, что ему было нужно, это быстрее собрать команду, а кто доставит их на место, значения не имело.
Водитель ему достался шустрый, с задачей они справились меньше чем за сутки. Он приехал на некогда шикарном «Кадиллаке» 1950 года выпуска. Семиместный гигант, как сообщил водитель, конфисковали вместе с сахарным производством у какого-то американского заводчика. Тот бежал от кубинской революции в такой спешке, что даже личные вещи из бардачка не забрал. Теперь машина принадлежала Гаванскому университету и использовалась для встречи и перевозки гостей, к коим был причислен и «архитектор» из СССР.
Переезд до Сантьяго-де Куба занял одиннадцать часов. Забрав Солодовникова и Дубко, отправились в обратный путь. Заехали в Камагуэй за Терко и Овечкиным, затем в Санта-Клара за Ереминым и Кульпа и вернулись в Гавану. Для водителя цель сбора объяснили разработкой проекта, который курирует Гаванский университет. Водителю такого объяснения оказалось достаточно. Высадив пассажиров у ворот университета, он уехал.