– Думаю, это хорошая идея, – Маккоун уцепился за возможность переключить гнев и подозрения Лэнсдейла со своей персоны на более далекие объекты. О судьбах военных с Гуантанамо он в тот момент не думал, как и о «бессмертной душе» и отлучении от церкви.
Но уехать Лэнсдейлу не позволили государственные дела. Роберт Макнамара, которого президент Кеннеди включил в особую группу советников по вопросам урегулирования проблем в Карибском бассейне, сутками пропадал в Белом доме. Не слишком доверяя своему заместителю, он оставил Лэнсдейла в Пентагоне контролировать вопросы, оставшиеся без внимания министра.
Группа в четырнадцать человек состояла из членов Совета национальной безопасности и нескольких специально приглашенных советников. Она заседала в Белом доме практически непрерывно. Ситуация в Карибском бассейне требовала тщательного анализа. Тщательного, но и быстрого. Первой реакцией членов совета было: уничтожить советские ракетные установки точечными ударами, после чего начать полномасштабную военную операцию.
Бомбовый удар большинством голосов все же отвергли, но военные меры оставили как единственный выход из ситуации, посчитав дипломатические переговоры нецелесообразными. В итоге в списке осталось два пункта: военно-морская блокада и полномасштабное вторжение без бомбовых ударов.
Генерал Тейлор и начальник штаба воздушных сил генерал Лемей настаивали на вторжении. Лемей с пеной у рта доказывал, что Советский Союз не решится на серьезные контрмеры. Не дожидаясь одобрения плана вторжения, во Флориду начали стягивать военные силы. Лемей торопил президента отдать приказ о вторжении, так как опасался, что промедление даст СССР очередную фору, позволив установить большее количество баллистических ракет.
Президент же дергал директора ЦРУ Джона Маккоуна, требуя от него точных цифр по численности советских войск и ракетных установок, ввезенных на Кубу. Маккоун давал отчет, но его цифры разительно отличались от реальных, как человек неглупый, он это понимал. Но даже он не мог себе представить, что разница настолько велика. По данным разведки Центрального разведывательного управления, Советский Союз переправил на Кубу восемь – десять тысяч солдат и офицеров и не более семи-восьми ракетных установок класса «земля – земля». Тогда как в реальности к середине октября на Кубу были доставлены сорок ракет, большая часть оборудования, боевая техника авиации и бронетанковых сил, а также состав вооруженного контингента порядка сорока тысяч солдат и офицеров. Кто мог предположить, что многотысячная армия специально обученных агентов проморгает переброску такого огромного количества людей и техники с одного полушария на другое? И это в непосредственной близости от берегов США!
Неуверенность Маккоуна заставляла президента тормозить план вторжения. «Даже если советские войска не предпримут активных действий на Кубе, ответ последует в Берлине», – заявлял он и вновь собирал особую группу для обсуждения кубинского вопроса. Единственно приемлемым вариантом президент видел военно-морскую блокаду Кубы, приверженцем которой с некоторых пор стал министр обороны Роберт Макнамара.
Визит министра иностранных дел СССР Громыко и посла СССР в США Добрынина ясности в вопрос не внес, а очередной полет U-2 зафиксировал еще несколько смонтированных ракетных позиций и дивизион крылатых ракет, нацеленных на Флориду.
Вечером 20 октября президент созвал очередное заседание, на которое был приглашен посол США в ООН Эдлай Стивенсон. На совещании обсуждался вопрос возможной блокады Кубы. Большинством голосов решение о блокаде было принято.
А дальше вступила в силу «цепная реакция». Президент Кеннеди объявил по радио о введении карантина на все виды наступательного оружия, ввозимого на Кубу. Никита Хрущев заявил, что советские корабли не станут соблюдать предписания американских ВМС как противоречащие всем военно-политическим нормам.
Кеннеди увеличивает количество кораблей, находящихся в Карибском море, Хрущев задерживает увольнение старших возрастов из армии, отменяет отпуска и приводит войска в состояние повышенной боевой готовности. Кеннеди готовит первый эшелон вторжения на Кубу, который в ближайшие часы готов выйти в море, Хрущев приводит в полную готовность системы гражданской обороны на Кубе. Противостояние двух сверхдержав подошло к критической отметке. Каждый человек на земном шаре, ложась спать, думал: наступит ли утро или этот день – последний для человечества?
Тогда Джон Кеннеди сел и написал письмо Никите Хрущеву. О том, что между лидерами двух сверхдержав с сентября 1961 года налажен прямой канал связи, знали единицы. О том, что в переписке они обсуждают не только политические вопросы, но и делятся своими ощущениями от созерцания красот природы, не знал никто. Переписка началась в самый разгар «Берлинского кризиса», ее инициатором стал лидер Страны Советов.
Получив послание на двадцати пяти листах, Джон Кеннеди больше недели пребывал в растерянности: таким сентиментальным и мудрым он главу Советского Союза себе не представлял. Не ответить на письмо, полное умиротворения и надежд, Джон Кеннеди не мог. Ответное послание он составлял в том же ключе, в котором писал ему Никита Сергеевич. Так завязалась долгая переписка, в результате которой лидеры двух держав научились уважать, но так и не научились доверять друг другу. Хрущев считал себя обманутым, так как, вопреки заверениям, Джон Кеннеди так и не отказался от своих планов вторжения на Кубу. Кеннеди считал себя преданным, так как Никита Хрущев тайно разместил на Кубе ракеты.
И вот новое послание. Новая надежда. Одно письмо, второе, третье… «Вернемся к прежней ситуации», – предлагает Кеннеди. И Никита Хрущев отвечает: «Вернемся к прежней ситуации».
28 октября Никита Хрущев направляет Кеннеди официальное письмо, в котором сообщается о демонтаже ракет и выводе войск с острова Куба. Джон Кеннеди официально объявляет о снятии блокады и публично берет на себя обязательства не вторгаться на Кубу. В конфиденциальном порядке Соединенные Штаты в лице Джона Кеннеди взяли на себя обязательство о выводе американских ракет с территории Турции и Италии.
В это самое время на острове Куба, в глухом подвальном помещении подполковник контрразведки Семенов встречался с бывшим подчиненным, командиром спецподразделения «Дон» капитаном Богдановым.
– Значит, все кончено, Павел Андреевич?
– Кончено, Слава. Договоренности подписаны, результаты всенародно объявлены. Ни у нас, ни у них обратного пути нет. Приятно осознавать, что приложил к этому руку?
– Приятно то, что все разрешилось мирно, Павел Андреевич.
– И гордость нисколько не обуяла, а, капитан?