— Выходи из машины! — крикнул Павелеску.
— Вы разговариваете со мной так, как будто я ваш слуга!
Клокоча от негодования, Удиштяну попытался повернуться, чтобы отвесить Павелеску пощечину, что, впрочем, было нелегко из-за тесноты. Но тут он увидел в руках Павелеску пистолет, и у него перехватило дыхание.
— Опустите немедленно пистолет!
Павелеску в ответ не колеблясь приставил ему оружие к боку. На его лице застыла издевательская улыбка.
Подталкиваемый пистолетом, Удиштяну открыл дверцу и вылез из машины. Павелеску последовал за ним. Они очутились в темноте, казавшейся непроглядной из-за подступавшего к дороге леса. Ники почувствовал холод прилипшей к спине рубашки. Он нашел в себе силы спросить:
— Что вы хотите делать?
— Пристрелить тебя! — последовал категоричный ответ Павелеску. — Ты нас предал и будешь за это наказан…
Удиштяну плохо различал его лицо, но это было неважно. Оспаривать обвинение он не мог: он на самом деле предал, пренебрег подписанным им обязательством, конечная фраза которого гласила: «А если я предам, наказанием мне будет смерть». Он предал, чтобы не предавать родину. Даже теперь он не сомневался, что Валер Дину с его ребятами где-то поблизости и готов в нужный момент вмешаться, прийти на помощь.
— Ну, что ты хочешь сказать? — спросил Павелеску, направляя пистолет к груди приговоренного к смерти.
Питая надежду, что спасители вот-вот появятся, Удиштяну с безразличием, удивившим его самого, проговорил:
— Мне нечего сказать в свою защиту… В моем роде не было предателей… Я понимаю, что оказался в одной шайке с людьми ниже меня по происхождению и положению… — В критический момент род Кантакузинов пришел ему на помощь, и Ники, выставив вперед грудь, с пафосом заявил: — Давай стреляй, я по горло сыт этой глупой игрой!
Но Павелеску снова ошеломил его. Вместо того чтобы выстрелить, он дружелюбно рассмеялся, засунул пистолет в карман пальто и, протянув Ники руку, торжественно проговорил:
— Господин Удиштяну, прошу меня простить. В машине я все вам объясню.
Удиштяну втянул в себя бодрящий, пропитанный запахами леса воздух. Он силился понять, почему так резко изменилось поведение Павелеску, и не мог.
— Нет, объясните здесь, на месте!
— Хорошо, — согласился Павелеску. — Во-первых, прошу извинить меня. То, что произошло сегодня между нами, является частью системы проверки наших сотрудников…
Удиштяну не успел выразить свое возмущение: его внимание привлекли последующие слова «шефа»:
— …перед тем, как поручить им новое, более трудное задание.
— Но это же унизительно! — закричал Удиштяну, напряженно следя за разговором.
ebooksa