— Нет-нет! — встревожился он.
— Я поступила так, как ты советовал. Мне тяжело. Я так одинока… — Она помолчала, потом спросила волнуясь: — Ники, что, если я приеду к тебе?
Он не колеблясь поддержал ее намерение:
— Давай приезжай!
Вместо ответа в трубке послышалось учащенное дыхание Родики.
— Родика, приезжай!
— Нет-нет… — передумала она.
— Я приеду за тобой…
Родика тяжело вздохнула:
— Ники, мне невыносимо трудно… Как я могу находиться среди людей? Как я могу смотреть им в глаза?
Удиштяну вдруг подумал о телефоне. Почему мысль об этом не пришла ему раньше? Они беседовали так, будто в их жизни не появились ни Павелеску, ни госбезопасность. Но Ники не запаниковал, он даже обрадовался: если его телефон прослушивается, что вполне вероятно, то Дину и его начальство смогут убедиться еще раз, что Родика уступила шантажу Павелеску вопреки своей воле, что ее мучают угрызения совести.
— Если бы не ты, я бы покончила с собой.
— Не робей, Родика! Увидишь, все кончится хорошо…
Она снова вздохнула:
— Знаешь, что он мне посоветовал? Ты будешь смеяться — посвятить себя семье и мужу. Как будто между мною и Андро ничего не случилось. Смешно, не правда ли? Думаешь, я смогу стать такой, как раньше?
— Конечно, Родика. А как же иначе?.. Вспомни, что я говорил тебе о нашем будущем…
— Ники, неужели после всего, что я тебе рассказала, после тех фотографий, которые ты видел, ты смог бы вновь любить меня?
Конечно, он должен был бы успокоить ее, сознаться, что тоже попал в историю, что Павелеску и его держит в руках с помощью компрометирующих фотографий, но он умолчал о своих приключениях в Швейцарии. А всплывшая перед глазами фотография, на которой Родика была запечатлена в объятиях Петрана, не помешала ему заверить ее, что она по-прежнему любима. И это, без всякого сомнения, было правдой.
— А еще он мне посоветовал, Ники… Это просто невероятно… Передаю дословно: «Если бывший муж будет искать встречи с тобой, не избегай его. Соглашайся на все его предложения…» Ты слышишь, Ники?
— Слышу…