– Можете объяснить, как нашли папку? Или блефуете?
– Зачем? Когда лежишь в горе трупов, голова, как ни странно, начинает работать. Попробуйте как-нибудь. Исходил я из того, что Ланке было известно, где Кунце спрятал свои материалы. Откуда он мог это знать? Да видел своими глазами, как Кунце их куда-то засунул. Другого объяснения я не придумал. Иначе зачем в замок полезли бы диверсанты из батальона Рейзинга? Они знали, куда шли, Ланке им рассказал. Немцы явно шли не за тем, чтобы вслепую обшаривать весь бельэтаж. Улавливаете мысль? То есть диверсантам надо было захватить замок или хотя бы его часть, подняться в бельэтаж, забрать материалы из тайника, который им описал Ланке, и уйти. Теперь вспоминаем. Вы сами для удобства дали названия этим комнатам: актовый зал, столовая, буфетная, гостиная, кабинет. Ланке забрался в шкаф, находящийся в буфетной. Он опередил всех, ушел вперед. Не хотел человек умирать и в плен к Советам не рвался. Сделал щель, сидел там, скорчившись. Что он видел? Хоффель и Крауземан отстреливались в столовой. Кунце с супругой просочились перед ними в буфетную. Фрау впала в истерику. Кунце же лихорадочно размышлял, как избавиться от своей ноши. Что мог видеть Ланке в узкую щель? В ту ночь вы мне не позволили это проверить, через сутки отправили в бельэтаж усиленный наряд. Я был страшно зол на вас. Потом началась эта кутерьма с переодетыми диверсантами. Одного вы взяли живым, погрузили его в машину и уехали. Явно в штаб дивизии, куда еще? Я заключил, что в ближайшие несколько часов вы не появитесь, начал действовать, проник в подвал через оконце, добрался до камер. Людей у Маркина осталось мало, и арестанты в этот час не охранялись.
– Вы их выпустили.
– Да, с сугубо прикладной целью. Будете стыдить? Воля ваша. Я хорошо знаю немецкий язык, представился им как агент абвера, выполняющий в замке важное задание. Они поверили. Во-первых, я был убедителен, во-вторых, они наивные, как дети. Когда узнали, что можно поквитаться, просто отключили мозги. Не хотел я, чтобы гибли свои, но альтернативы не видел. Эсэсовцы, конечно, перестарались.
– Не надо рассказывать, как они убивали людей. Вы неплохо справились с ролью повелителя марионеток, Евгений Борисович.
– Да, мне еще в институте говорили, что я способный. Они работали в холле, а я поднялся в бельэтаж, забрался в шкаф, оставил только маленькую щель. Представляете, Вадим Алексеевич, я не увидел ничего путного. Кусок стены с картиной, которую мы с вами обнюхали и обстучали, пара стульев, этот чертов подиум, на котором стоят диван и канцелярский стол. Сдаваться мне не хотелось, и я обследовал подиум, к которому мы, кстати, даже не прикасались. Стенка его высотой сантиметров тридцать сложена из прочных панелей, залитых лаком. Они стыкуются друг с другом канавками и наплывами в торцах. Внешне стенка монолитная. Но она собрана из полуметровых декоративных панелей, практически без зазоров и щелей. Однако в то утро все было не так. Очевидно, Кунце пробегал мимо подиума, а край панели был отогнут, вышел из зацепления. Всякое бывает. Кунце задел его ногой, возможно, даже поранился. Панель отогнулась еще больше, образовалась дырка. В голове Кунце что-то сработало. Он сунул туда папку, надавил на панель до щелчка и побежал дальше. Именно это мог видеть Ланке из шкафа. Я предположил, что так оно и было, стал орудовать перочинным ножиком. Мы этого не делали, помните? Панели можно пинать, они не дрогнут, потому что прочные, как и каркас за ними. Вскрыл я третью по счету панель, сунул руку, достал папку. Все оказалось до удивления просто. У Ланке во время бегства не было времени ковыряться в стене, оттого он и ушел порожним. Можете спать спокойно, Вадим Алексеевич. Немцам эти материалы не достанутся, и войну они проиграют.
– Что придумал Кунце? В какой области он трудился?
– Ничего сенсационного. Но его работа, как это ни парадоксально, могла повлиять на ход войны. Кунце работал в конструкторском бюро, приписанном к одному из нефтеперерабатывающих заводов Бухареста. Немецкий персонал на таких предприятиях не являлся редкостью. Гитлер вознамерился захватить весь мир, но о качестве и количестве бензина не позаботился. А это, между прочим, кровь войны. Румыния добывала нефть на своих шельфах, снабжала Германию относительно сносным топливом. Но нехватка горючего всегда была ахиллесовой пятой рейха. Топливо поступало с нефтеперерабатывающих заводов оккупированных стран. Сейчас их список заметно сузился. Вести войну без горючего невозможно. Вы ведь помните пресловутые проекты германских спецслужб: «Блау-1» и «Блау-2»? Первое – переработка угля в бензин. Второе – прорыв в нефтеносные районы Баку и Грозного. Это дело, как известно, провалилось. На Кавказ гитлеровские войска не прошли. Румынские промыслы также захватила Красная армия. Это неприятное для рейха событие произошло месяц назад. Германия осталась без нефти. Последние запасы в хранилищах скоро исчерпаются. Немцы могут рассчитывать только на переработку угля в нефть. Процесс Фишера-Тропша, если помните. Благо, в Рурском бассейне угля завались, хватит на несколько мировых войн. Данное производство в рейхе развито, налажено. Но синтетическое топливо выпускается некачественное, с октановым числом не более пятидесяти. Боевая техника глохнет, двигатели выходят из строя. Даже новейшие образцы бронетехники проходят сто, от силы двести километров, и двигатели приходится менять, отправлять дефектную технику обратно на завод. А в условиях постоянного отступления это беда. Случается, что немцы просто бросают машины, к которым нет бензина. В Советском Союзе топливо тоже не бог весть, но хотя бы ленд-лиз помогает. Октановое число авиационного топлива доведено до семидесяти восьми, автомобильный бензин – пятьдесят восемь. Это терпимо, гораздо лучше, чем у немцев. К тому же качество успешно подменяется количеством. Инженер Кунце разработал принципиально новую ректификационную установку, позволяющую довести октановое число до девяноста. Такого в мире еще не было. Экспериментальная колонна позволяла также синтезировать качественный керосин, лигроин, дизельное топливо, автомобильные масла. Экспериментальный образец испытывался под Бухарестом. Кунце контролировал его работу, довел до совершенства. Этой колонне было безразлично, откуда нефть, из земли или синтезирована из угля. Но, увы, наступление Красной армии стало неожиданностью. Экспериментальный образец разбомбила советская авиация, погибли все помощники Кунце. Остались чертежи и он сам. Инженер бежал, долго плутал, отсиживался по укромным местам. Несколько попыток вывезти его в Германию не увенчались успехом. Строили козни советская разведка и бывшие румынские друзья. Вы должны понимать, если материалы попадут к немецким инженерам, то достаточно будет месяца-другого, чтобы наладить производство высококачественного бензина. Тогда оживет вся броневая армада, которая находится сейчас, мягко говоря, в заднем месте. У Красной армии начнутся трудности. До конца войны еще далеко. Германия удерживает крупные территории, может частично вернуть то, что утратила.
Предатель увлекся рассказом, не замечал, как напряглось тело, лежащее перед ним. Майор хотел ударить Полякова ногами.
Но тот разгадал его намерение, чуть попятился, усмехнулся и сказал:
– Отставить, Вадим Алексеевич! Что за каверзные планы?
– Куда ты пойдешь, майор, с этим богатством? – прохрипел Вадим. – Повсюду наши, союзников здесь нет.
На лестнице раздался шум. Кто-то вышел из проема и застыл, покачивался в темноте.
Поляков резко повернулся, поднял автомат. Он всмотрелся в полумрак, усмехнулся и не стал стрелять.
Это была высокая женщина в длинных одеждах до пят. Она сутулилась, держалась за перила, видимо, плохо себя чувствовала.
«Старуха Стефания! – догадался Вадим. – Ее ведь не было среди мертвых! Наверное, она находилась наверху, когда началась стрельба, испугалась, хотела спуститься, но в бельэтаж полезли люди. Куда побежала? Возможно, в северную башню, запнулась о ступень, потеряла сознание. Про нее все забыли, невелика фигура».
– Ба, кого мы видим! – воскликнул Поляков. – С пробуждением вас, госпожа Стефания! Спускайтесь, мы вас ждем.
Он отвлекся всего лишь на миг, но Вадим уже действовал, толкал вперед неповоротливое туловище. Когда предатель обернулся, он согнул ногу и ударил по обратной стороне колена. Поляков от неожиданности ахнул. Нога его подломилась. Он не удержался, упал на спину, ударился задним местом, выпустил из рук автомат, однако извернулся, как скользкий угорь, и вскочил.
В тот момент, когда он распрямлял спину, ноги обвились вокруг горла предателя, сжали его. Поляков повалился на колени, захрипел, стал бить кулаками по ногам, снова приподнялся. Вадим ударился затылком об пол, уже не чувствовал своих ног. Предатель выкручивал его позвоночник, продолжал бить, что-то сипел. Вадим извернулся, как спираль, отдувался, обливался потом. Предатель начал задыхаться, надулся, как воздушный шар, но руками замолотил еще отчаяннее.
Кустовой зашевелился, застонал, стал рывками приближаться к ним, отталкиваясь здоровой ногой. Он был уже близко, в каком-то метре, хрипел, давился кровавой слюной.