– Что овца, что коза, обе они не особенно умны, – хихикнула Рина и пошла к подоконнику, говоря: – Альберт Кузьмич, спокойствие, только спокойствие, это не больно!
– Когда мне в детстве перед походом к дантисту сладким голосом говорили: «Дима, больно не будет, поверь», я сразу понимал: просто ужас как плохо мне врач сделает!
– Котик мне верит, – возразила Ирина Леонидовна, – я уже рядом. Сейчас… раз…
Альберт Кузьмич вздыбил шерсть, поднял лапу, стукнул Рину по руке и удрал. Теперь он устроился на серванте.
– Перевожу на человеческий язык, – расхохотался Коробок: – «Любимая хозяйка, не подходи близко ко мне с иголкой!»
Из кухни высунулась Надежда Михайловна:
– Надо Альберта Кузьмича подманить на вкусное!
– Шпроты ему запретили, – напомнила я.
Бровкина показала пакетик:
– Есть кое-что получше! Палочки из мяса! Он их обожает.
Британец повернул голову к Наде и начал мяукать.
– Ага! Узнал упаковку, – обрадовалась домработница. – Сейчас выстелю дорожку!
– Какую? – удивилась Рина.
Надежда вытащила из бумажного пакета нечто, похожее на коричневый тонкий карандаш, наломала его на мелкие кусочки и стала выкладывать их на пол, объясняя:
– Альберт Кузьмич начнет лакомиться и придет, куда надо.
– А куда ему надо? – встрепенулась я.
– В вашу с Иваном Никифоровичем спальню, – уточнила Надежда Михайловна, – там его и уколем.
– Вчера масло из банки разлили, – вздохнула я, – до сих пор в комнате рыбой пахнет! Одеяло, которое котик описал, после стирки не высохло.
– У вас большая кровать, – объяснила Надя, – на ней удобно действовать. Кис-кис-кис, смотри, вкусняшка!
Продолжая зазывать кота, Бровкина переместилась в коридор.