Всматриваясь в пропасть

Но довольно быстро перед ней появилась хирургическая сестра Зинаида.

– Вы жена Ермолаева? – холодно спросила она. – Ох, простите, обозналась. Вы же та, другая. Подруга. Григор Тигранович велел пускать. Алексей проснулся, нам нужно немного времени для процедур. Потом впущу. А что у вас в сумке?

– Это еда. Все приготовленное дома, из самых свежих продуктов. Я читала в интернете, что можно… Пожалуйста.

Ирина с такой мольбой посмотрела на Зинаиду, что у той язык не повернулся произнести привычную фразу для родственников: «Забирайте домой и сами ешьте. У нас есть все, что требуется больным».

– Хорошо, – сказала она. – Только я сначала унесу к себе, проверю. Потом поставлю то, что можно, в холодильник палаты. Сумку верну вам после.

– Ох, спасибо… Я так боялась, что не возьмете… Я вообще так боялась, – горло Ирины перехватил спазм, глаза будто разлились на пол-лица, как озера горя или надежды.

– Только не реви, – со всей возможной для нее теплотой произнесла Зинаида. – Все же хорошо. Я вернусь за тобой.

Она ушла, забрав сумку-холодильник. А Ирина старательно и правильно задышала по методикам науки самообладания. Необходимо войти к Алексею нормальным человеком. Не хватало еще, чтобы он в момент своего фактически второго рождения сразу увидел истеричку. И огромный вопрос: узнает ли он ее вообще.

– Привет, Ира, – произнес Алексей негромко, но ясно и отчетливо, когда Ирина застыла столбом на пороге его палаты. – Подойди, пожалуйста, ближе. Если я не слишком страшно выгляжу.

– Ты красавец, – прошептала Ира, пролетев расстояние до его кровати. – Можно тебя погладить? Я чуть-чуть, просто прикоснуться. Чувствую себя тупой и неуклюжей колодой: ни одного нормального слова не помню и шевельнуться боюсь.

– А ты присядь на кровать, – улыбнулся Алексей. – Дурочка ты с гололеда. Я тебя очень ждал. И похожа ты на все самое лучшее, что я чуть не потерял.

Еще одно открытие замороченной судьбы вечной сироты. Ира шла к очень хорошему, необычному человеку, который в здоровом состоянии может быть опасен, как все мужчины. А прикоснулась она к тому, кто был стопроцентно своим. И никогда для нее уже не станет чужим.

– Как ты живешь? – спросил Алексей.

– Думаю обо всем и о тебе, – ответила Ирина и быстро выпалила то, что казалось сейчас самым главным. – Я была у Вани с Валентиной. У них все ничего, ждут тебя. А я… Я так сильно привязалась к этому ребенку, что замучилась скрывать это. Марине рассказала и вот тебе.

– Если встану, поедем к ним вместе, – произнес Алексей. – А пока поцелуй этот милый носик, который я люблю. Как не привязаться к такому ребенку. Только с извергом такое возможно, и этот изверг пришел по Ванькину душу в обличии мамаши.

– Только не надо сейчас об этом. Со Стеллой многое произошло, она сейчас и под следствием, и под домашним арестом. Не беспокойся: за Ваней и Валентиной я присмотрю. И ты неправильно сказал: «если встану». Надо – когда ты встанешь. Я узнавала. Вопрос времени.

– Какая ты оказалась… Я знаю, что меня нашли благодаря тебе. Вагранян рассказал. Не знаю даже, что сказать… Слов таких нет.

– Ничего не надо. Я словам не верю. Точнее, верю не словам. И я слышу то, чего ты не говоришь. А я тебя люблю. Не пугайся. Не в смысле влюблена, любовь-морковь и прочие приставания. Ты просто мой человек. А таких на целом свете… Ты третий. За тобой никого. А первый теперь Ваня, вторая Марина – это чтобы у тебя не оставалось сомнений. Тебе напрягать мозг нельзя. Я ухожу: мне сказали тебя не утомлять. И дай слово, что будешь есть то, что я приготовила. Зинаида обещала тебе давать понемногу.

– Клянусь, что буду есть, и по всем остальным поводам тоже клянусь. Я о том, что ты слышишь без слов.

Марина вошла к Алексею буквально на минуту. Она быстро и ровно произнесла то, что можно считать сутью всего произошедшего.