Дон Хуан похлопал меня по спине, удовлетворенно улыбаясь.
– Наконец-то ты начинаешь устанавливать реальные связи, – сказал он.
Я попросил его объяснить это загадочное явление, но он резко оборвал разговор и сделал знак следовать за ним. Мы пришли в небольшой парк перед собором.
– Здесь мы и остановимся, – сказал он, садясь на скамейку. – Это идеальное место для наблюдения за людьми. Отсюда мы сможем видеть как прохожих на улице, так и прихожан, идущих в церковь.
Он указал на широкую людную улицу и на усыпанную гравием дорожку, ведущую к церкви. Наша скамья находилась как раз посередине между церковью и улицей.
– Это моя любимая скамейка, – сказал он, поглаживая ее.
Он подмигнул мне и добавил с улыбкой:
– Она любит меня, вот почему на ней никто не сидит. Она знала, что я приду.
– Скамейка знала?
– Нет, не скамейка –
– Разве
– Конечно, он осознает все. Вот почему меня интересует твой отчет. То, что ты называешь провалами и ощущениями, – это
Мне хотелось поговорить об этих странных ощущениях, но он велел мне замолчать.
– Хватит, сегодня не день
Он посмотрел на меня. Я хотел сказать ему, что эта тема, похоже, оказалась для меня труднее всего, что он когда-либо объяснял. Он, казалось, предвидел мои слова.
– Это трудно, – продолжал он. – Я знаю это. Но поскольку эта тема является твоим последним барьером и заключительным этапом моего учения, можно без преувеличения сказать, что она охватывает все, о чем я говорил тебе с первого дня нашей встречи.
Мы долго молчали. Я чувствовал, что мне нужно подождать, пока он не закончит своего объяснения, но ощутил внезапный приступ тревоги и поспешно спросил:
–
Он пристально посмотрел на меня.
– Очень трудный вопрос, – сказал он. – Сам ты сказал бы, что они внутри нас. Я бы сказал, что это не так, но мы оба были бы неправы.