Путь. Книга первая

– Синеглазый!

Он присел рядом, обвил, притянул к себе…

Словно обладая даром предвидения, Орнг опоздал на назначенную встречу, а когда наконец явился, то, тактичный по натуре, не стал допытываться, почему таким счастливым светом сияют глаза короля.

***

Дэрэк рассеянно следил за Эдрой, размеренно и неторопливо расхаживающей перед ним. Крылья лэктэрха были аккуратно сложены за спиной, их опущенные края касались пола, отчего казалось, что за Наставницей тянется пышный радужный шлейф. Ровный, звучный голос Эдры доносился до юноши как бы из глубины.

– И тогда Бальэн, принцесса Соледжа, как Старейшая из Правителей, передала ожерелье внуку Дэкэрда, Олаху, тем самым восстановив прерванную Тосеном единую цепь королей Саора. Вместе с ожерельем тринадцатый властелин нашего мира принял бремя, подобного которому не нёс ни один из его предшественников. Все семьдесят два года своего правления Олах был вынужден заниматься устранением последствий безумств Тосена. На одно только снятие Барьеров, исполосовавших Саор вдоль и поперёк, он потратил около шести лет, несмотря на то, что сершан Дарн, сильнейший в то время маг, помогал королю изо всех сил. Именно Олах принял закон о недопустимости разграничения нашего мира без веских к тому оснований. Мы называем этот закон Законом о Барьерах. Он гласит: «Никто не имеет права отделять часть пространства иначе, чем для защиты жизни или разума, тот же, кто любопытства или же корысти ради посягнёт на целостность Саора, будет изгнан с позором». Барьеры были настоящим проклятием Олаха, потому он и относился к ним столь непримиримо. Советник Илг уговорил короля внести поправку и разрешить использовать Барьеры при Поединках и состязаниях, но он же строже прочих следил за соблюдением нового закона. Первый же нарушитель Закона Олаха был приговорён Кругом к пожизненному изгнанию – самому страшному, последнему наказанию, до Тосена почти исчезнувшему. Но и преступление этого человека – а он был человеком, маг Рэд, сын того самого Скерга, что служил Советником Безымянного, – было ужасно. Привыкнув в Тёмные времена ко вседозволенности, он в ярости на изменившую ему возлюбленную Ашиль, дочь Тила, накрыл Барьером остров Скэ близ берегов Пенша, куда она сбежала с новым избранником, прячась от его гнева. Сила заклятия Рэда была столь велика, что вода в Океане вскипела и взметнулась выше пика Ардэг, затмив солнечный свет. Когда ж пар рассеялся, на месте Скэ плескались лишь океанские воды, равнодушные к боли тех, кто оплакивал своих близких. Рэд был изгнан из Саора в Шэньри и окончил свои дни в безумии. После него к большим Барьерам прибегали редко, признав их опасными. И всё-таки случалось, что заклятия вырывались из-под контроля, приводя к землетрясениям, ураганам, наводнениям. Те же, кто случайно или осознанно оказывается внутри неправильно поставленного Барьера, нередко теряют рассудок, а то и жизнь. Запомни, Дэр… Дэр! Ты слушаешь?

Принц Соледжа виновато вздрогнул и поднял взгляд. Эдра остановилась прямо перед ним, тонкие губы сложились в резкую, чёткую линию, еле заметные чёрточки бровей сердито сошлись на переносице.

– Извини, пожалуйста, – смутился Дэриэн, – я несколько отвлёкся.

– Возмутительно! – всплеснула изящными, подвижными руками Наставница. – Соберись, принц! Безобразие – пропускать мимо ушей то, что положено помнить каждому в Саоре, не говоря уже о Правителе!

«Сейчас она в который раз скажет, как важно знать об ошибках прошлого, чтобы не повторять их дважды, – со стыдом подумал Дэрэк, – и, полностью с ней соглашаясь, мне опять нечего будет привести в своё оправдание. Разве удастся мне объяснить – ей, помнящей все трагедии нашей истории, гигантские бури, извержения, уносящие сотни жизней, волны, смывающие всё на своём пути, как потрясла меня вчера сравнительно небольшая лиловая туча, стремительно и неотвратимо надвигающаяся прямо на дома? Ветер вырывал с корнем вековые деревья и швырял их оземь, разбивая в щепки, Ори вышла из берегов, заливая лес, и сершаны в панике неслись прочь. Последствия одного-единственного малюсенького Барьера, пояснила Гэсса, когда буря улеглась, небо очистилось, и осталась только запоздалая бесполезная злость при виде мёртвого леса, искорёженного сада, груд сбитых плодов на земле, птиц с подбитыми крыльями, разрушенного дома смотрителя Ксела… О, я понимаю Олаха! И пожизненного изгнания недостаточно, чтобы ответить за это! Кто хоть раз видел подобное, навсегда возненавидит Барьеры».

– Прости, Наставница, – повторил вслух юноша, – я постараюсь больше не отвлекаться.

– Ты должен быть внимательнее, Дэр! – Эдра слегка тряхнула кончиком крыла, и по просторному залу пронеслись разноцветные отблески. – Я догадываюсь: ты весь во власти событий в Генти, не согласен с решением Круга, смягчившего приговор Мирэ, дочери Стирса, и недоумеваешь, почему до сих пор не запрещено такое опасное заклятие Высшей магии, как Барьер. Принц, нельзя судить о чём бы то ни было, рассматривая это только с одной стороны. Ответь мне, пожалуйста: что тебе известно о Барьерах?

– Барьер – это незримая грань, непроницаемая для воздействия извне, за исключением тех случаев, когда он не полон и пропускает свет, запах и звук, – уверенно начал Дэрэк. – Отгородив им часть пространства, можно навсегда или на определённый срок изолировать её либо переместить в иную реальность. В образованном обособленном мирке можно с лёгкостью менять всё, даже течение времени – смену дня или ночи, количество тепла или влаги и так далее, ни одно из изменений не отразится на нашем мире, как и события в Саоре никак не повлияют на забарьерный мир. Снять Барьер, как правило, должен тот, кто его поставил, и при этом не забывать, что вырвавшиеся наружу перемены обладают колоссальной разрушительной силой. Вреда от Барьеров предостаточно, а пользы – мало! – пылко докончил юноша.

Эдра глядела на его возбуждённое лицо.

«Братья – а как не похожи! – в который раз поразилась она. – Насколько старший замкнут, сдержан и непроницаем, настолько этот непосредственен, открыт и впечатлителен. Впрочем, последнему удивляться не приходится: Дэр – вылитый отец. Как и Дэфк, живёт чувствами, оценивает сердцем, чутко ухватывает главное, но зачастую упускает то, что считает незначительным, второстепенным. Как и у отца, у него это пройдёт с годами. Это пока он порой наивен до смешного и мир для него делится на светлую и тёмную половины. Джэд же не похож ни на Зэльтэн, ни на Аргена, и он-то всегда знал, что существуют полутона. Вот так, как сейчас Дэр, выслушав рассказ о Законе Олаха и преступлении Рэда, он возразил мне: если бы в Барьерах заключался лишь вред, они не возникли бы. Любую вещь можно использовать по-разному. Одной рукой мы и сажаем, и срубаем дерево».

– Ты считаешь, Барьеры приносят только зло? – неожиданно для юноши спросила она, коснувшись медальона, висящего у неё на шее.

Украшение это вызывало жгучее любопытство Дэрэка: тяжёлое и грубое, оно было чужим, не принадлежащим его миру, как и чёрный металл, из которого оно было отлито. И всё же Наставница, элегантная и изысканная, носила его не снимая. Вплавленный в него символ тем не менее был символом Саора и означал «расплата».

– Неужели можно в этом сомневаться? – искренне удивился Дэриэн.

– Когда-то и мне казалось, что здесь нет места сомнениям, – задумчиво произнесла Эдра. – Но шесть лет назад толчки в Океане подняли огромную волну. Она неслась прямо на Соэх и грозила затопить его. Её поздно заметили и остановить уже не успевали. Тогда один Правитель принял дерзкое, но, как оказалось, правильное решение. Он в секунду закрыл остров Барьером и без всяких последствий снял его, когда Океан успокоился.

– И кто же это? – оживился Дэрэк, уже подозревая ответ.