– Места я себе не нахожу! Спать не могу, есть не могу. Видеть никого не хочу! В Орже рвусь в Тери, дома мечусь из угла в угол, а в голове всё крутится, крутится: если что-нибудь случится, если только случится – это я, я одна буду виновата! Промолчи я, сдержись – может, всё обошлось бы. Всё язык мой, моё чувство долга, обострённая тяга к правде, к правильности!
Она вскочила со стула, нервно прошлась по комнате, сжимая пальцы:
– Соркен, если что-нибудь случится, я никогда, никогда себя не прощу, – тихо и страстно проговорила она, не поднимая глаз.
Та вздохнула, положила руки ей на плечи, мягко усаживая обратно на стул и садясь рядом:
– Гэсса, девочка моя… Полно себя изводить. Ты сама знаешь, что поступила правильно. Ты принцесса, ты не имела права молчать. Сердце же для того и дано, чтобы мучиться, и страдать, и тревожиться за тех, кто нам дорог, и желать оградить их от незаслуженных напастей. Я и Эльги это сказала, и Дэрэку… и дочке бы сказала, если бы та пришла.
– Дэрэк был у тебя?
– Оба заглянули накануне вечером, не сговариваясь, а вместе. Синеглазый, как всегда, на минуту, да и слова лишнего из него, точно из Бирота, не вытянешь. Дэрэк посидел подольше. Тоже, как и ты, покоя себе не находил, боль выплеснул. Не то что старший! Тот ни за что не покажет, тяжело ли ему, плохо ли, горько ли. Он, девочка, не за корону переживает, честь – вот что для него важно, и не столько собственная, сколько честь Саора, которую он, как считает, запятнал. Только зря он это. Нет его вины перед Саором, и позора на нём нет. Да пойди объясни ему это! Так посмотрит, что слова на лету застрянут, сразу Тора помянешь. Приучил его и думать, и мерить всё своими мерками, будь он неладен!
– Тор воспитал его так, как сумел, – выдохнула Гэсса.
– Так, как счёл нужным, – поправила её Соркен, – и нужным ему. Ну, может, Саору. Да только… Помяни мои слова, девочка: ошибается Хранитель. Или в себе, или в нём. А скорее, и то, и то.
– Ты о чём? – испуганно спросила принцесса.
– А вот о чём: если Джэду придётся выбирать, он выберет самостоятельно, как сейчас. Без оглядки на Тора. Синеглазый – он не станет слепо слушаться учителя… он для этого слишком на него похож.
– У Саора должен быть Хранитель, – прошептала Гэсса. – Тор обязан был оставить преемника. И он его выбрал и подготовил.
– И жизнь ему искалечил! – сердито бросила в ответ Соркен. – Ты не думай, что я восстаю против Создателя, – добавила она, прочитав во взгляде принцессы всё растущее беспокойство, – нет, девочка. Не мне его судить, не мне его пытаться понять. Мне обидно, что именно моего внука он похитил, лишил ласки, детства, юности. Если б смог, лишил бы даже любви!
– Но не лишил!
– Потому, что не смог! И в этом его вина и ошибка, Гэсса. Ибо лучше совсем не быть человеком, чем быть им наполовину и чувствовать великую власть и великую боль.
– Но, может, так лучше для Саора? – робко вставила принцесса Тери. – Хранитель, умеющий любить?
– А ты, ты сама хотела бы оказаться в его положении?! – с жаром спросила Соркен. – Ты тоже умеешь любить, Гэсса!
– Не знаю… нет… да я и не справлюсь. Но Синеглазый – на своём месте. И это не заслуга и не вина Тора. Так сложилось, Соркен. Только это ничего не меняет. Я… Мы боимся потерять не Хранителя. Саор – он всё вынесет и переживёт. Но Эльгер, Дэрэк…
– Дэрэк… – эхом повторила Соркен.
Она пристально посмотрела на принцессу:
ebooksa