Расписанная красками

Шейн ее пожалел и попытался свести со своим другом Джо. Но даже прежде чем пойти на ужин к Шейну, чтобы с ним познакомиться, она твердо решила, что не будет счастлива, встречаясь с таким же рыжеволосым как и она. Даже не смотря на очарованность искренним и добродушным чувством юмора Джо, она не могла заставить себя с ним флиртовать. Они шутили и смеялись. Но на этом все. И к тому же, она ловила более-чем-будничный интерес на его лице, каждый раз когда кто-нибудь говорил о тете детей, которая очевидно старалась приспособиться к своей новой работе. Возможно она и ошибалась в том, что Джо был заинтересован в женщине, но она так не думала. Обычно она хорошо разбиралась в людях.

Уилл с ее матерью наслаждались браком. И проводя время в их компании она задумывалась об отсутствии своих брачных перспективах.

Так же не помогали встречи с Майклом и Кэрри. Постоянно, длинный хвост Майкла слишком напоминал ей о более коротком Дрейка всякий раз как она была в их компании. В ожидании скорого появления ребенка, Майкл и Кэрри нервничали и стали слишком тесно связанной ячейкой, в которой не было места для утешений одинокой сводной сестры.

У нее просто не было передышки от любви, почти все в ее новой семье источали семейное блаженство. Именно из-за того, что она постоянно подвергалась воздействию такого продолжительного счастья, она не прибегла к тому, чтобы подцепить кого-нибудь в баре и получить быстрое удовлетворение. К тому же ее одержимость была слишком велика и завладела слишком большой частью ее мозга. Было бы неловко произнести имя Дрейка находясь с другим мужчиной.

Однако, если скоро что-нибудь не произойдет, она станет самым раздражительным преподавателем философии на кампусе.

Глава 2

Дрейк вздохнул, глядя на ряд коробок выстроившихся вдоль одной стены коридора, прежде чем добавить в стопку еще одну. Незадолго до того как он въехал дом, который арендовал, тот был поделен на две секции. Он выбрал нижний этаж, не смотря на то, что планировка там была хуже, потому что в задней части была круглогодичная застекленная веранда, которую он использовал как художественную студию. И сегодня, то решение стало благословением, потому, что это так же означало что ему не нужно взбираться по лестницам, перетаскивая вещи Брэндона.

Он шумно выдохнул, когда его сын занес еще две коробки. Заметив его очевидное расстройство из-за всего этого барахла, Брэндон рассмеялся и с типичной для него беззаботностью пожал плечом.

— Скажи мне, что это последняя твоя вещь, — приказал Дрейк.

Брэндон посмеялся над паническим выражением отцовского лица.

— Пап, не беспокойся из-за беспорядка. Я скоро буду искать собственное жилье. И мы съезжаемся только на короткое время. Я рад, что у Седрика было желание заехать в Кембридж и помочь перевезти все это домой.

Снова шумно выдохнув, Дрейк провел уставшей рукой по небритому подбородку. Да, он тоже был благодарен щедрости друга Брэндона. Потому, что ему не пришлось долго и в одиночестве ехать на север, а потом возвращаться обратно.

— Ты мой сын и я тебя люблю. Я не расстроен тем, что ты возвращаешься домой. На самом деле, я испытывал облегчение, пока не увидел твои вещи. И теперь, мне просто интересно, не вычистил ли Гарвард весь подвал общежития в твою машину. Как ты умудрился удвоить количеством барахла, с которым уезжал? Тебя не было меньше года.

Брэндон пожал плечом и посмеялся над отцовским подтруниванием.

— Не все так страшно как выглядит. Я просто не умею компактно складывать вещи.

Дрейк улыбнулся.

— Ради нас обоих, надеюсь, что это правда.

Он направился в сторону кухни, затем остановился и пошел обратно. Обхватив сына руками, он крепко его обнял осознавая, что теперь мальчик был такого же роста и такой же в ширину как и он сам. Как случилось, что он не заметил такой перемены? Прошло ведь всего лишь два семестра.

— Я люблю тебя. И добро пожаловать домой.

Дрейк быстро отпустил сына, зная, что Брэндон не любил, когда его долго держат в объятьях. Достаточно давно он научился скрывать, что ему нелегко относиться к своему сыну не как к ребенку, а как к мужчине. Увидев, что Брэндон застеснялся, он от удивления заулыбался.