Лезия стремительным змеиным движением откинула голову на подушку.
– Джессика принесет то, что вы заслужили! Мне не следовало предостерегать вас.
Она обмякла, как надувная игрушка, из которой выпустили воздух. На иссохших губах застыла безумная дьявольская ухмылка.
Харишка остановилась в дверях, готовая в любой момент покинуть комнату.
– Я Верховная Мать, но не могу принять правильное решение, если не получу от тебя нужные сведения. Какой от тебя прок? Мы сделали все, о чем ты просила, хотя ты убила несколько ни в чем не повинных сестер.
Она с опаской шагнула к Лезии, вспомнив Ринни, которая до сих пор пребывала в умопомрачении, беспрестанно повторяя литанию против страха, и других жертв, разбивших себе головы о стены, вырвавших глаза и выбросившихся из окон.
– Что не так с сыном Джессики? Теперь мы знаем о его пророческих снах, о его предзнании. Возможно ли, что он Квизац Хадерач, родившийся на одно поколение раньше, чем мы рассчитывали? Что говорит твое предзнание?
Лезия закатилась неудержимым истерическим смехом.
– Вариантов грядущего много, это не одно предопределенное течение событий. Но так как вы потерпели неудачу, то во всяком будущем вы обречены.
– Надо ли понимать, что возможен не один Квизац Хадерач? Мы испробовали так много альтернативных путей, чтобы достичь цели. Один из них должен оказаться верным!
Лезия не стала отвечать. В ней что-то кипело, а взгляд уставился в Верховную Мать, как дуло ружья. Но вот глаза ее снова закатились, взгляд рассеялся. Она надолго умолкла, но затем снова заговорила:
– Вы не сможете даже начать понимать то, что я вижу. Вы не сможете последовать за мной туда, куда пойду я, и я убью любого, кто попытается вторгнуться в мою память! Она не ваша, и вам она не достанется!
Старуха, сложившись, упала на кровать так, словно скатилась с высокого склона. Глаза ее закрылись, рот обмяк. Дышала она хрипло и с большим трудом. Боясь, что это очередной трюк, Харишка вызвала медсестер для наблюдения за неадекватной пациенткой.
От ведьмы пахло смертью, словно она разлагалась заживо, клетка за клеткой. Распадалось то немногое, что еще оставалось от ее организма.
Выдавив из себя хриплый скрипучий звук, Лезия произнесла:
– Орден сестер не сможет оправиться от этого. Кровь, ужасные страдания и катастрофа!
Она упала на подушку и уставилась в потолок, беснуясь от бессильной ярости.
Каждому благородному человеку отведена роль, которую он должен играть. Мы можем произносить возвышенные речи, можем жаждать славы, проявлять всевозможные добродетели. Но ядро личности неизменно, как бриллиант, даже если он сокрыт от посторонних глаз.
Лето не было нужды произносить это вслух, так как спрашивал он самого себя. Никто другой не мог дать нужный ответ.