Саар кивнул.
– Не в моих привычках оставлять дела на полпути.
Самым разрушительным оружием может стать друг, которому доверяют.
Когда весть о новой террористической атаке достигла Каладана, Лето отреагировал не так, как ожидал Якссон Ару.
Являясь на встречу с герцогом и его спутниками на открытый двор замка, Сафир Хават представил голографические кадры объятого пламенем крыла Шествий императорского дворца, мертвых тел, распростертых на площади перед ним.
– Убито не меньше двух тысяч человек, милорд. Среди них несколько десятков высокородных аристократов и больше ста представителей Малых Домов.
Сафир спешно прибыл из космопорта Кала-Сити с этими известиями, доставленными экстренным курьером. Стояла пасмурная послеполуденная погода. К ним присоединились Пол и доктор Юэ, а за ними подоспели Дункан и Гарни.
Ментат покачал головой, глядя на сменяющие друг друга страшные кадры.
– Со времен атомной бомбардировки Салузы Секундус имперская столица не переживала такого разрушительного нападения.
Лето выглядел ошеломленным.
– Почти то же самое было и на Оторио. И Якссон Ару думает, что вот это убедит меня присоединиться к его движению?
Гарни Холлик издал негодующее восклицание:
– Господи мой! Якссон Ару – бешеный пес, и его давно пора усмирить.
Лето опустил голову, сжал и разжал кулаки.
– Это правда, что Шаддам высокомерен, что он решил надменно похвастать количеством денег, собранных благодаря его закону о дополнительном налоге на специю. – Он медленно перевел дух и посмотрел на Пола. – Но он все равно Император, а Империя в любом случае лучше хаоса, который станет результатом ее разрушения. Имперское законодательство – это страховочная сеть, сплетающая воедино человеческую цивилизацию, и никакому маргинальному движению нельзя позволить разорвать ткань общества. Якссона Ару надо остановить. Я твердо в этом убежден.
Пол побледнел и поднял глаза на отца.
– Я рад, что вы не присоединитесь к нему, сэр.
Лето продолжил:
– Он назовет этот акт смелым выступлением против тирании. Он ослеплен одержимостью и не заботится о погибающих при этом невинных людях. Считает их побочными потерями.
Пока Хават проигрывал голографическую запись, Лето обратил внимание, что в проекции на фонтанных струях Якссон использовал свою прежнюю наружность, а не новое лицо. Значит, никто не знает, как он выглядит сейчас.