– Он что-нибудь о себе рассказывал?
– Ну, мы старались ни о чем лишнем друг дружку не расспрашивать, – сказал Стратег. – Такова была инструкция, да и без инструкции все было понятно. Меньше знаешь – меньше скажешь под пытками, если тебя арестуют.
– Угу… – кивнул Ольхин. – Ну, а как ему удалось уцелеть, он не рассказывал?
– Рассказывал. Сказал, что убежал.
– Вот так просто взял и убежал?
– Не просто, а убив двоих или даже троих фашистов. Затем выскочил в окно. Немцы стреляли вслед, но не попали.
– И что же, вы поверили?
– А почему бы нам не поверить? – с недоумением спросил Стратег. – Какие у нас были причины, чтобы не верить? На войне всякое случается… К тому же он был перед нами как яичко, весь на виду. Мы все были друг перед другом на виду. Какие тут сомнения?
– А о своей довоенной жизни он что-нибудь рассказывал?
– Мне – нет, – сказал Стратег. – Может, кому-то другому… Хотя тоже вряд ли. Говорю же, мы старались ни о чем лишнем друг друга не расспрашивать.
– Как его звали?
– Бильярдист, – усмехнулся Стратег.
– Но, может, он называл какое-то другое имя? – спросил Ольхин. – Допустим, ненароком проговорился…
– Может, и называл, – сказал Стратег. – Да только что с того? Имя можно и выдумать.
– Можно и выдумать, – задумчиво согласился Ольхин. – Все можно выдумать, даже собственную жизнь. От самого начала до конца. Скажите, а документик у вас с собой имеется?
– Какой документик? – не понял Стратег.
– Который удостоверяет вашу личность, – пояснил Ольхин.
– А, это, – усмехнулся Стратег и полез в карман. – Вот, возьмите.
– Угу, – Ольхин открыл документ, полистал его, захлопнул и сунул себе в карман. – Пускай он пока побудет у меня. До тех пор, пока мы не отыщем предателя.
– Да, конечно, – кивнул Стратег.