Кровавая плата

22
18
20
22
24
26
28
30

Он нахмурился, брови сошлись на переносице. И что? Он знал запах смерти во всех его проявлениях, но поверх остаточного запаха от утреннего убийства в воздухе витали миазмы чего-то более древнего, более отвратительного, почти знакомого.

Генри перебирал в памяти свои четыреста пятьдесят лет. Где-то там…

Он не заметил приближение полицейской машины. Свет прожектора ударил по нему, прежде чем он двинулся с места.

– Святые угодники! Ты это видела?

– Что?

Констебль вспомогательной полиции Войтович вперилась в широкий круг света за окном, отбрасываемый прожектором на крыше медленно движущейся машины.

– Я не знаю. – Констебль Харпер наклонился вперед над рулем и выглянул из-за напарницы. – Могу поклясться, что видел человека за ограждением, когда включил прожектор.

Войтович фыркнула.

– Тогда мы бы его до сих пор видели. – Она махнула рукой, указывая на пейзаж за окном. – Здесь негде прятаться.

«Здесь» включало в себя тротуар, полицейское заграждение и широкую, утопающую в грязи лужайку. Любой выступ отбрасывал черные тени, но они были слишком маленькими, чтобы укрыть человека.

– Может, выйдем и осмотримся?

– Ты главный.

– Тогда…

В ярких полосах света и тени ничто не двигалось. Харпер потряс головой. В последнее время ночь заставляла его дергаться, обнажала нервы и играла на них.

– Пожалуй, ты права. Там ничего нет.

– Конечно, я права. – Машина двинулась дальше к концу квартала, и Войтович потянулась к кнопке, чтобы выключить прожектор. – Это все статьи о вампирах в газетах – они на тебя влияют.

– А ты не веришь в вампиров?

– Конечно, нет. – Войтович поудобнее устроилась на сиденье. – Не говори, что ты в них веришь.

Настал черед Харпера фыркнуть.

– Меня проверили, – сухо ответил он ей.