Второй охранник, ничего не подозревая, спокойно пропустил его во двор, где молодой человек подбежал к караульному и снова спросил про Сенсовера. Тот никакого Сенсовера не видел. Тогда де Латюд поспешно пересек двор и оказался у ворот тюрьмы. На время посещений подъемный мост был опущен, а часовой у ворот и не подумал остановить человека, якобы возвращающегося после свидания с кем-то из близких…
Невероятно, но факт: 25 июня 1750 года после тринадцати месяцев заключения Жан-Анри де Латюд оказался на свободе.
Казалось бы, теперь ему следовало затаиться, но он поступил иначе, простодушно решив, что раскаяние избавит его от унизительной необходимости прятаться. Решив так, он написал письмо Людовику XV, в котором умолял его о помиловании, подчеркивая, что тринадцать месяцев заключения и так уже достаточное наказание за его глупую выходку. Будучи уверенным в положительном решении своего вопроса, он указал в письме адрес, по которому скрывался и через два дня… снова оказался в Бастилии.
Теперь к нему уже не было никакого снисхождения. Вместо обычной камеры его заточили в полутемное подземелье, где он провел целых полтора года. Единственной вольностью, которую ему позволяли, были книги, бумага и чернила. На полях одной из книг возмущенный свершившейся с ним несправедливостью узник написал:
К сожалению, молодой человек не знал, что все книги тщательно проверялись и просматривались надзирателями. Текст его «пуассонады» был передан коменданту Бастилии, а тот, желая выслужиться, переправил его самой маркизе.
Реакция фаворитки короля последовала незамедлительно: де Латюду запретили пользоваться книгами и письменными принадлежностями и продлили еще на год пребывание в подземелье.
В принципе, на этом историю взаимоотношений маркизы де Помпадур и Жана-Анри де Латюда можно было бы и закончить. Дальнейшая судьба заключенного достойна отдельной книги. Из Бастилии он вновь бежал в феврале 1755 года и, опасаясь мести маркизы, перебрался в Амстердам. Но голландское правительство выдало его Франции, и он в третий раз оказался в Бастилии. После смерти маркизы никто и не подумал освободить его, и он вновь ухитрился бежать. Желая добиться справедливости, он явился на прием к герцогу де Шуазелю… и вновь оказался за решеткой.
В результате юношеская шалость де Латюда обошлась ему в тридцать пять лет тюремного заключения. На свободу он вышел лишь в марте 1784 года, то есть почти через двадцать лет после смерти до глубины души оскорбленной им маркизы де Помпадур. Вот так жестоко она отомстила своему обидчику. Все-таки правильно говорят, что женщины постояннее мужчин как в любви, так и в ненависти.
17 октября 1752 года маркиза де Помпадур получила титул герцогини со всеми вытекающими отсюда привилегиями.
Чтобы было понятно, что это значило в жизни маркизы, поясним, что герцоги в системе дворянской иерархии занимали место сразу после короля. По первоначальному смыслу, герцог — это был полновластный суверен (военный командующий) некоей крупной территории, обязанный вассальной присягой лишь королю или императору. Герцогам непосредственно подчинялись графы — правители отдельных областей и провинций. У графов тоже было свое окружение, то есть собственные вассалы — бароны и виконты, причем виконты (в переводе с французского — вице-графы) считались заместителями или первыми помощниками графов. Маркизами же изначально назывались владельцы так называемых марок, то есть пограничных графств.
Как видим, дворянская иерархия сверху вниз выглядела так: король — герцог — маркиз — граф — виконт — барон. Были во Франции еще дворяне без титулов и земельных владений. Их называли шевалье, что в переводе с французского значит «рыцарь». Таким шевалье, кстати сказать, был такой знаменитый персонаж, как д’Артаньян.
Получение титула герцогини для Жанны-Антуанетты было очень большим повышением, но она тактично продолжила называть себя маркизой. В ее жизни новый титул изменил немногое: лишь ее герб украсила герцогская диадема, а лакеев одели в красные ливреи.
Сама Жанна-Антуанетта, которой уже пошел четвертый десяток, не утратила ни своей горделивой осанки, ни изящества движений, и на нее было так же приятно смотреть, как и десять лет назад, когда она вышла замуж за Шарля д’Этиоля. Болезни продолжали донимать ее, но она хорошо научилась скрывать следы недомогания, умело используя косметику. Главное, в ее глазах читался все тот же блеск, что и раньше, поэтому использование румян и белил не выглядело чрезмерным и не портило ее внешности. Что же касается ее ума, то он стал еще более утонченным. Теперь она достаточно уверенно употребляла модные при дворе словечки, произнося их уверенно и к месту, и окружающим ее манера разговаривать стала казаться простой и естественной, как будто она родилась и всю жизнь прожила в королевском дворце.
Король продолжал быть без ума от нее, и хотя его окружали обожающие его красотки, всегда готовые разделить с ним постель, ни одной из них так и не удалось надолго привлечь его внимание. Ненавязчиво, но решительно маркиза контролировала все. С ее молчаливого согласия король мог менять любовниц хоть каждую неделю, но при этом он неизменно возвращался к своей Помпадур, ибо никто не мог так хорошо понимать короля, искренне любить его и бескорыстно отстаивать его интересы. В ней не было ничего напускного, она не была ни чопорной, ни надменной, как подавляющее большинство придворных дам. Она всегда смело высказывала свое мнение, которое король очень ценил, но никогда не позволяла себе нравоучений, скандалов, истерик и всего прочего, что так часто отталкивает женщин даже от очень любящих их мужчин.
Утром, едва встав с постели и одевшись, король спешил к своей фаворитке, чтобы пообщаться с ней и обсудить последние новости. Это общение с ней было для него ценнее любого самого изощренного секса, ибо для короля она всегда пребывала в отличном настроении, была веселой и излучала только положительную энергию. Это общение для короля было равносильно живительному нектару, позволявшему ему отвлечься от всех его проблем и подзаряжавшему его позитивными эмоциями.
Этот блестящий фасад заслонял от Людовика XV другую сторону натуры маркизы де Помпадур. Он никогда не замечал, насколько она на самом деле легко уязвима, ранима и чувствительна. Он даже и не догадывался о том, что на самом деле она всю жизнь ведет непримиримую борьбу со своими недугами, с неуверенностью и тревогой за свое будущее. Да королю это и не было нужно, а сама маркиза никогда не докучала ему своими проблемами.
В благодарность за это король осыпал ее подарками. Например, в том же 1752 году маркиза приобрела землю Сен-Реми, смежную с землей Креси. По мнению короля, это была сущая безделица, приносившая всего 12 000 ливров дохода, и поэтому он, стыдясь столь скромного подарка, прибавил к нему еще 300 000 ливров для постройки дворца в Компьене. Дворец этот был построен по проекту выдающегося архитектора Анжа-Жака Габриэля и в настоящее время бесследно исчез, снесенный неизвестно кем и неизвестно когда.
Совершенно естественно, что вокруг маркизы де Помпадур постоянно вертелись какие-то сомнительные личности, стремившиеся использовать ее влияние на короля в своих целях. Одним из таких типов был великий авантюрист и непревзойденный сердцеед Джакомо Казанова. В Париже он объявился в 1753 году двадцати восьми лет от роду.
Он был на редкость дерзким повесой и считался покорителем самых недоступных женских сердец. Чтобы сделать во французской столице карьеру, он решил напрячь все физические и моральные силы, познакомиться с влиятельными людьми, обладающими деньгами и властью, и принять ту окраску, которая им больше понравится. Он с самого начала принялся избегать «плохих компаний», отказался от всех старых привычек и претензий, которые наделали ему врагов в Италии или могли характеризовать его, как несолидного человека. Сделать это в городе, где его никто хорошо не знал, было несложно.
У Казановы была месячная рента в сто талеров, а в Париже и с меньшими деньгами можно было пускать пыль в глаза: надо было лишь следовать моде и иметь красивое жилище.
ebooksa