Точно такие же вопросы задали себе и друг другу и Дубко, и Павленко с Муромцевым. За их окнами также вдруг установилась необъяснимая тишина.
– А может, уже все? – с осторожной надеждой спросил Рябов больше сам у себя, чем у Богданова. – Может, уже прибыла подмога? Прилетели наши ласточки?
– Да вроде бы еще рановато… – с сомнением произнес Богданов. – Хотя…
Он глянул на часы и недоуменно покачал головой, будто не веря тому, что они показывали.
– Вот ведь какое дело! – сказал он, растерянно глядя на Рябова. – Оказывается, мы торчим здесь уже больше семи часов…
– Ну, а как ты думал! – сказал Рябов. – Время в бою всегда летит стремительно! Или ты этого не знал?
– Да знал, конечно…
– Ну, так и оставь свои недоумения, – сказал Рябов. – А лучше попытайся достучаться до начальства и узнай, что нам делать дальше.
Но, как оно обычно и бывает в подобных случаях, рация вдруг ожила сама.
– Начальство… – удивленно произнес Богданов. – Будто нарочно…
Да, это и в самом деле была весточка от своих, причем – из самой Москвы, от генерала Парамонова. В сообщении говорилось, что в настоящее время в районе аэропорта Темпельхоф находятся несколько звеньев советских истребителей, которые взяли под свой контроль воздушное пространство. Так что американские самолеты, даже если бы аэропорт и смог их принять, все равно не смогли бы приземлиться – им этого не позволили бы советские истребители. А значит, никакой подмоги с воздуха американцам не будет. А если так, то у них мигом пропал воинственный пыл, они не хотят больше разрушать Берлинскую стену и начали отводить от нее свою технику и войска. Операцию можно считать завершенной. Спецгруппа «Дон» должна прибыть в гражданский аэропорт Тегель, откуда специальным рейсом будет доставлена в Москву.
– Не понял! – произнес Богданов в рацию, выслушав сообщение. – Каким образом мы доберемся до Тегеля? Кто нас отсюда выпустит? Прошу пояснения!
После некоторого молчания и эфирного треска голос в рации разъяснил, как спецназовцам добраться невредимыми до аэродрома Тегель. Оказывается, Богданова и его подчиненных обменивают на захваченных в Восточном Берлине американских спецназовцев. Командование американского воинского контингента, расположенного на аэродроме Темпельхоф, уже в курсе. Так что все пятеро бойцов могут спокойно покинуть территорию аэродрома – препятствовать им никто не будет. За пределами аэродрома их должны встретить и передать привет от Парамонова. Эти же люди помогут спецназовцам добраться до Тегеля. Все, конец связи.
– Вот оно как! – теперь настала очередь удивляться Рябову. – А мы-то ломаем головы – отчего они перестали к нам ломиться? Что ж, если так, то сообщай нашим. Да и пойдем отсюда. Авось не пристрелят со злости…
Богданов, не мешкая, сообщил по рации Дубко, Павленко и Муромцеву о последних новостях.
– Выходим все вместе ровно через десять минут! – приказал Богданов. – Встречаемся, а дальше я скажу, что делать. Все, время пошло!
– Почему через десять минут? – не понял Рябов. – Можно бы и раньше…
– У нас – раненый, – ответил Богданов. – Кто знает, как он там? Чтобы его собрать в дорогу, нужно время.
Последних новостей Муромцев не слышал – он был без сознания. Как только утихла стрельба, он выронил из рук автомат и затих. Мерида попыталась привести его в чувство с помощью все той же нюхательной соли, но на этот раз безуспешно.
– Мы уходим, – сказал ей Павленко и для верности пояснил свои слова жестами. – Через десять минут.