– Вот видите, как прекрасно все складывается! – радостным голосом произнес Терко. – Нас – целый боевой отряд! Ну, держись, американский спецназ! И как скоро мы можем увидеться с вашими молодцами?
Клаус, ничего не отвечая Степану, сказал Монике несколько слов по-немецки. Она кивнула, открыла небольшую дверцу на панели автомобиля и достала оттуда телефонную трубку.
– Портативный радиотелефон, – пояснил Клаус.
– Мы об этом догадались, – сказал Еремин.
Моника искоса взглянула на спецназовцев, затем отвернулась, приложила трубку к уху и заговорила по-немецки. Разговор был недолгим.
– Сейчас мы поедем по одному адресу, – сказала Моника Степану и Дмитрию. – Там нас будут ждать. Четыре человека…
– Тогда – поехали, – сказал Еремин. – А по пути я задам вам еще один вопрос – самый главный.
Тронулись. Вначале были какие-то почти безлюдные переулки, затем машина выбралась на широкую оживленную улицу.
– Так вот, о главном вопросе, – наклонился Еремин ближе к Клаусу. – Скажите, у вас имеются ходы-выходы в восточногерманском правительстве? Например, свои люди или что-то в этом роде… Понимаете, очень хотелось бы знать все передвижения Вальтера Ульбрихта. Куда он собирается идти или ехать, с кем встречаться…
– У нас – нет, – сказал Клаус, помолчал и добавил: – Но мы знаем некоторых людей, которые обладают такой информацией. Если нам удастся их найти и разговорить, то…
– Как много вам на это понадобится времени? – спросил Еремин.
– Трудно сказать, – пожал плечами Клаус. – Два или три часа… Может – больше. Понимаете, здесь имеются определенные трудности…
– Мы-то понимаем, – согласился Еремин. – Да вот только обстоятельства складываются так, что времени у нас почти нет. Поэтому хочется, чтобы все двигалось как можно быстрей.
– Что именно должно двигаться быстрей? – уточнил Клаус.
– Все! – исчерпывающе ответил Еремин.
– Сделаем так, – сказал Клаус. – Через три минуты мы будем на месте. Там нас должны уже ждать четыре молодца – как вы изволили выразиться. Вы останетесь с ними, а я и Моника на какое-то время отлучимся. Потом мы вернемся и доложим вам все, что удастся узнать о передвижениях товарища Ульбрихта. Кстати, мы уже приехали.
Машина остановилась у здания, огороженного глухим каменным забором. В заборе была видна узенькая калитка.
Моника вышла из машины, подошла к калитке и дернула за веревочку, свисавшую откуда-то сверху. И Еремин, и Терко про себя отметили, что дернула Моника за веревочку четыре раза – не больше и не меньше. Вероятно, такая была договоренность с обитателями особняка – кем бы они ни были. За забором раздались четыре приглушенных звука, похожих на отрывистый звон колокольчика. Вскоре калитка отворилась, и в ней показался молодой крепкий парень в обычной цивильной одежде. Моника что-то коротко ему сказала, и парень приглашающе махнул рукой.
– Прошу, – Клаус посмотрел на Еремина и Терко. – Нас ждут.
Они вошли в калитку и оказались во дворе. Это был типичный немецкий дворик, чистый и ухоженный, с клумбой, на которой росли розовые и голубые цветы, и небольшой скамеечкой под аккуратно подстриженным деревом.