— В этот раз не влетит, я просто поговорить пришел. Как, впрочем, и в прошлый раз тоже было.
— Ну, знаете… Валерий Анатольевич не горит желанием с вами общаться.
— Поверь, я горю. Очень важный разговор. Он может выйти, если не хочет, чтобы семья меня видела, например.
— Да вас тут все соседи увидят, — охранник быстро поозирался по сторонам. — Я вас впущу, так и быть. Но надеюсь, что это очень важно.
— Ты даже не представляешь, насколько, — ответил я, усаживаясь обратно в автомобиль.
Сам Большаков выскочил на улицу, когда я остановился возле крыльца:
— Что он здесь делает?
— Я только поговорить, не орите.
— Да я же вас…
— Если вы хотите, чтобы ваша охрана ушла так же, как и в прошлый раз, можете орать дальше, — маленький блеф, но все же. — Я уже сказал ему, что мне нужно с вами переговорить.
Кандидат живо заткнулся. Охранник молча стоял рядом, я же старался не шевелиться, чтобы всем своим видом показать миролюбие, которым, по сути, здесь и не пахло.
— Ну, хорошо, пройдемте.
— В доме есть посторонние? Кто-то, кроме вашей семьи.
— Нет, никого. А это важно?
— Важно. Посторонние сейчас никому не нужны. Семье меня можно не представлять.
Я услышал, как Большаков облегченно выдохнул.
— Да-да, я вижу, как вы рады. Ведите, где мы здесь с вами поговорить можем?
— Так что вы хотели… Люд, это со мной, — крикнул Большаков в одну из арок, а потом повел меня наверх. — Это супруга. Чтобы вы не переживали.
— Это не мне переживать нужно, — сухо ответил я.
— А мне показалось, что мы решили все вопросы с вашим делом — чем бы вы не занимались.