И однажды ночью пришла Дарина в избу охотника на плач детей его беспокойных. Серпом махнула, через порог шагнула и застыла, забыла зачем пришла. Смотрела всё — висели на стене шкурки, а средь них пучок из перьев рыжих, точь-в-точь, как сама носила.
Показалась тогда полуденница во всей красе своей — пальцами костлявыми ухватила охотника за шею и в глаза уставилась. Не трону, говорит, тебя и детей твоих, ежели скажешь откуда добыл ты чудо чудное. А тот и рад был помочь, уже и не чаял как спастись.
И сказывал охотник, что за лугами да за холмами стоит высокая гора, в горе той пещера. Заходишь внутрь, а там темень, хоть глаза выколи. А потом приглядишься, светится уголок один. А там проход ещё вглубь, валуном мшистым заваленный. Подвинуть ежели камень тот, то увидишь чертоги красоты невиданной, а в них пламя подземное, ярче солнца. Одним глазком на него охотник взглянул и чуть не ослеп, еле-еле выбрался. Только и успел горсть перьев цапнуть, что на краю лежали. Уж потом и рассмотрел, что перья эти светились да искрились.
Выполнила Дарина обещание своё — не тронула охотниками с дитячками. Строго им наказала заветы предков исполнять, до полуночи двери запирать. А сама отправилась к высокой горе.
Там, где охотник седмицу шёл — она за шаг одолела. Там, где диких зверей отгонял — они сами ей кланялись да дорогу показывали. Там, где брод три дня искал — она над водой проскользнула. Так и добралась к следующей ночи.
Притомилась Дарина, присела в роще березовой, а сама на гору смотрит. А там, на вершине, пламя бьётся и мечется. А из него шары огненные свиваются, да ввысь летят. А как до звёзд достанут, так вниз рушатся и у самой земли перекидываются змеями крылатыми — по четыре крыла нетопырьих у головы, и маленькие крылышки вдоль всего хребта. Ударится такой змей о землю сырую и глядь, стоит добрый молодец — сажень косая в плечах, волосы русые, глаза яркие васильковые. Такие все красавцы, что ни в сказке сказать ни пером описать.
А средь молодцов нет-нет, да и мелькнет коса серебристая девичья.
Смотрит Дарина дальше и чудится ей, как будто сестра её, Беляна, в кругу пылающем стоит. Змеи огненные крылатые над головой реют, хвостами по воздуху хлещут. Добры молодцы под руки её берут и в пляс ведут. Взмахнула Беляна одной рукой и млечный путь с неба стёк прямо ей под ноги, взмахнула другой рукой — и покатилась луна, как колобок небесный, по звездной дороге. Свалилась к ногам Беляны, а та её подняла, разломила, да давай угощать змеев крылатых. Как курям им кушанье кидает, а те в полёте ловят и глотают.
А как наелись, то поднялись змеи до неба и обрушились водопадом вниз, опутали Беляну с ног до головы, вспыхнули, как костёр на сушняке. Вскочила Дарина, к сестре бросилась, да поздно уже было.
Оттащила одного гада, другого, а их там тьма тьмущая. Тогда призвала силу полуденница и обратилась вихрем иссушающим, неистовым. От земли до звёзд закрутилась воронка чёрная, разрослась, расширилась, выхватывая из земли целые деревья, поднимая пудовые камни. Раскидал вихрь могучий всех змеев в стороны, только Беляна осталась посреди поля — лежит бледная, недвижимая.
Взяла Дарина сестру за руку, а та ресницы приоткрыла и молвила:
— Ох, зачем ты пришла, сестрица? Зачем помешала?
— Да как же?! Не могла я не спасти тебя от чудищ поганых, что спалить хотели.
— Так сама я об этом попросила. Как ушла я в день заместо тебя, сестрица, так встретила солнышко яркое. И так любо оно мне было, так чудно, что не утерпел могучий Рарог, слетел ко мне ясным соколом — посмотреть, кто так свету божьему радуется. Я ему все беды свои и поведала. Усмехнулся он, крылом взмахнул пламенным да отправил меня к братьям своим меньшим, что зовутся вихрями огненными. Есть мол у них чародейство древнее, тайное, что человеком меня может сделать. Подумали огненные вихри и помочь мне решили, если поделюсь с ними лунной силой своей.
— Что же ты, Беляна, отдала всю силу?
— Отдала до последнего кусочка, сестрица, ничего не пожалела. Но родится новая луна и сильна так же будет. Не знает змеево племя, что нельзя эту силу навсегда забрать.
— И что ж дальше было?
— Поведали мне, что заклятье это жуткое и мучительное — сгореть мне надобно в огне волшебном от тысячи и одного вихря. Но не страшилась я, готова была. Тысяча змеев сразу набралась, но пока последнего искали, ты и подоспела. Не удалось до конца дело сладить.
— Что же будет с тобой, Беляна.
Покачала полуночница головой и глаза прикрыла. Щёки побледнели, светлые волосы разметались, изломались как пожухлая трава. Сидела Дарина и баюкала сестру, обнимала, гладила, колыбельную тихо напевала.