Вернулась Санти. Без подноса.
– Надеюсь, ты не поверила злобной стерве по имени Гульнара? – спросила Санти. Она взяла рис и стала клевать его, беря по зернышку-два.
– Я не знаю, кому верить, – честно ответила Лана. – История о богине мне с самого начала казалась какой-то фантастической…
– Но она правдивая. Аша была Кумари. Не главной, королевской, и все же одной из четырех. У нее есть фото и до сих пор хранится красное платье – единственная вещь, что остается на память о божественном прошлом.
– В нем она завлекала туристов в ресторан Фарида Гурмани? – Лана загуглила это имя, услышанное от помощника Антона Баттала. Оказалось, тот был известным на весь мир ресторатором.
– Да. С красным маникюром и педикюром. С жирными стрелками на глазах.
– Тогда почему Гуля называла Ашу неприкасаемой?
– Потому что дура. Это термин вообще из другой культуры. И моя мать, кстати, относилась к шудрам. Это слуги. А неприкасаемые вообще вне каст. Они в самом низу.
– Все это неважно. Мы живем в двадцать первом веке. – Лана подвинула Санти пиалу с бамбуком. Рис та уже склевала. – Почему Аша плакала вчера?
– Подслушивала? – сразу ощетинилась горничная.
– Забирала грязную посуду, пока ты где-то носилась. Через дверь было слышно.
– Аша несчастна, вот и плачет.
Слышать это было странно. Для нее тут все условия создали, живет не хуже, чем во дворце, и чем-то недовольна? Бесится с жиру, не иначе.
– Корову бы ей, а лучше двух, – пробормотала Лана.
– Чего-чего?
– Да это хохма такая. Бабке из деревни рассказали сюжет «Анны Карениной», она послушала и говорит…
– А, понятно. Только не понять вам тех бед, с которыми не сталкивались.
– У нас другие, – с легким раздражением ответила ей Лана. – Мужа найти достойного, работу, накопить денег на приличное жилье не с общей душевой, а своей собственной…
– Ты можешь иметь детей? – грубо перебила ее Санти.
– Да. – Осложнений аборт, сделанный в прошлом, не дал. Поэтому Лана все эти годы предохранялась.