– За правду хочу выпить! – невпопад ответил он, наполнив свой бокал. – Какой бы она не была!
И опрокинул в себя вино. Несколько капель попало на воротник его водолазки.
– Мария, я должен тебе кое-что рассказать, – выпалил он.
– Ты о чем, Жора? – обратилась к нему Наташенька, чье лицо тоже напряглось, а глаза стали цвета ларимара, вправленного в сережки дочери.
– О ТОМ, Наташенька.
– Нет!
– Да. Пора…
– Ты не можешь знать правды.
– Геннадий Иванович поделился ею со мной.
– Но он клятвенно обещал ее хранить! – вскричала мама. Ничего не понимающая Мария отметила, что у Наташеньки может быть противный писклявый голос. – И если бы я знала, что Гена такое трепло…
– Он не мог унести тайну в могилу.
– Какая же я дура, что поверила… Еще и тебя позвала!
– Я все равно встретился бы с Марией, чтобы рассказать ей.
– Вы о чем вообще? – вклинилась в странный диалог она. И ее голос тоже прозвучала непривычно высоко.
– Твой друг сошел с ума вслед за своим покровителем! – выпалила Наташенька.
– Мама, замоли! – Она уже поняла, что та хватается за отговорки, как тонущий за спасательный круг. – Жора, я слушаю.
– Тебя похищали в юности. Держали в плену. Насиловали. Это ты тоже должна знать, чтобы понять, почему секс вызывает у тебя отвращение. Только не убеждай меня в том, что это не так!
В точку попал. Мария не хотела заниматься сексом, хоть и могла. Поэтому после развода у нее не было партнеров, и ее это устраивало.
– Та загадочная болезнь, что чуть тебя не погубила, развилась после этого, – продолжил Жора. Он больше не пил вина. Надобность в допинге пропала, когда он начал разговор. – И тебя спас шаман прежде всего тем, что отключил память. Ты забыла похищение, дни заточения, насилие над собой. А от телесного недуга тебя уже излечили в больнице, хотя горец и тут помог: дал травок.
– Кто меня похитил и зачем?