– Спасать! Выдергивать из синего болота. Она выглядит на шестьдесят, еще пару лет, и крякнет.
– Есть проблемы понасущнее. Решим – поможем. Я только за.
– А ведь Богема была самой благополучной из нас.
– Чем ее внутренний ад отличался от нашего?
– Тебе досталось больше всех, но ты держишься.
– Если бы не Прудников, мой уже бывший муж, я не знаю, что бы со мной стало. В моей жизни появился человек, который поддерживал, а в ее нет. Богема, как мне кажется, до сих пор ждет звонка от бросившей ее матери. Поэтому и не отключает городской телефон.
– Но у нее был дед, который ее обожал. Разве хотя бы одного любящего родственника недостаточно?
– Ей нет. И старик умер до того, как Богема сломалась. А отец не мог ее поддержать, он, как и она, ждал звонка беглянки. И они вместе тонули в вине. Он захлебнулся, а она еще барахтается…
Дверь с грохотом отворилась. Это вернулась Элиза. У нее было такое лицо, что подруги перепугались. Мара решила, у той приступ, а Ленка возопила:
– Тебе наконец мама позвонила?!
– Не мама, – ответила Элиза и, схватив бутылку, сделала два глотка прямо из горлышка. Закусывать не стала даже имбирем, просто шумно выдохнула: – Матвей звонила! Теперь она не Оля, а Рената. И она купила ТОТ САМЫЙ дом. Трупа на месте нет. Вместо него в землю врыт олимпийский мишка. Матвей трубит полный сбор. Надо встретиться, чтобы все обсудить. Адрес она мне дала.
– Вызываю такси, – тут же откликнулась Мара. – Куда поедем?
– К дому, где живет Дашка. Она пробила его, а ваши пока нет. Я сказала, что вы со мной.
– Осталась Алка.
– Она на сносях, ее брать не будем. Но она в курсе.
Подруги быстро собрались и покинули квартиру.
В такси ехали молча. Элиза втихаря попивала водку мелкими глотками, она сунула бутылку в карман кардигана.
Добрались, вышли из машины.
– Матвей оставила номер мобильного? – спросила Мара.
– Да. Но я не успела записать. Только этот адрес.