Призраки забытых могил

– Ща блевану, – пробормотала Мара и отвернулась к окну. Для наглядности еще стекло опустила.

– Удивительно то, что сбылась только Тюлина мечта, – заметила Ленка, она же Пила, она же та, на кого рассчитывала вся банда лифчиков. Именно она должна была достичь цели, чтобы доказать всем, что невозможное возможно. – Хотела любить – любит!

– Нашла кого! – вспенилась Мара. – Никчемного, психованного, обидчивого мужика? Жирного – ладно, это ее вкус.

– Но она его любит, понимаешь? Искренне. А сердцу не прикажешь.

Вчера к Аллочке домой поехали Матвей с Ленкой. Дарья отмазалась. Плела что-то про давление Масика и кучу других болезней, включая эпилепсию, называла себя не только его женой, но и сиделкой, уверяла, что не может оставить мужа одного. Рената не выдержала, пнула ее под зад, уже тощий, а не такой огромный, как раньше, и процедила: «Вали!» Та тут же ускакала. Пьяную Элизу отправили домой на такси. Мара с Нео тоже уехали. Мальчишку начало рвать. Причем землей или чем-то похожим.

– Остались мы с тобой, Пила, – сказала Матвей.

– Это символично, не находишь? С нас двоих все и началось…

– Ты со мной?

– До конца. – И они впервые после разлуки крепко обнялись.

Матвей подвела Ленку к своей машине. Та, увидев ее, присвистнула.

– Не моя, – сказала Матвей, нажав на брелок, чтобы разблокировать двери. – Собственности до недавнего времени я вообще не имела. Что не брала в аренду, записывала на других людей. К примеру, эта тачка оформлена на тетку мужа.

– В нашей стране почти все богачи так делают.

– Я не могу назвать себя богачкой. Но живу красиво! И имею заначку на всякий пожарный.

Они забрались в салон. В нем приятно пахло кожей и мужским одеколоном.

– «Дель Мар»? – узнала его Ленка. Матвей обожала этот классический аромат от Балдессарини, когда была подростком. Воровала пробники и наносила одеколон на одежду, но не кожу. Соприкасаясь с ней, он терял свою мужественность и, как ни странно, легкость. Не с лазурью моря и бескрайними просторами неба он начинал ассоциироваться, а с подвалом или теплотрассой. Этого никто, кроме Матвея, не чувствовал. Только она!

– Покупаю флаконами этот одеколон и разбрызгиваю. В машине, квартире. На одежду не наношу. Я же теперь девочка-девочка. – Рената тронула машину с места. – Кстати, это единственная вещь из прошлого, от которой я не смогла отказаться.

– А еще и от одного человечка, так?

– С Алкой мы общались, да. Редко, но все же связь не потеряли. Она, как этот аромат, не отпускала меня.

– Ты любила ее? – Ленка имела в виду не то чувство, что подруги или родственники испытывают друг к другу.

– Нет.